Пытаясь чем‐то занять отца, Мария предложила сыграть в лото. Раньше этому занятию они посвящали многие часы. Кузнецов возражать не стал и молча пошёл за коробкой, где лежала игра.

Как ни странно, играли долго. Больше всего везло Марии, Карл Александрович с каждым проигрышем всё более нервничал и в конце концов засобирался домой.

– С вами, мошенниками, я больше играть не буду, – раздосадованный, проговорил Карл Александрович, – да и поздно уже, пойду я, пока ещё доковыляю.

Проводив отца, Мария ещё долго стояла во дворе, вглядываясь в тёмно-синюю глубину звёздного неба, переполненного созвездиями. Стылый осенний воздух нежно касался её лица и рук, словно удерживая в этом тёмном, бесконечном пространстве, приглашая ещё раз окунуться в звёздную стихию, переполненную вечным движением и суетой. Всё это восхищало и в то же время вызывало какое‐то чувство страха.

Свет, падающий от кухонного окна, тускло освещал ограду и куст черёмухи. Тени от веток, словно таинственные духи, в нагромождении отражались на земле и заборе, то и дело «перешёптываясь» о чём‐то между собой. Практически во всех домах света уже не было, все спали. Лишь на соседней улице были слышны чьи‐то разговоры…

Мария зашла в дом и сказала:

– Проводила, да постояла во дворе. Уж больно стыло что‐то, видимо, к снегу.

– И то хорошо, пора уже, – раздался из комнаты голос мужа, – зима – дело такое: быстрей начнётся, быстрей закончится.

– Зима быстро не кончается, нервы потреплет так, что мало не покажется, – почему‐то с досадой проговорила Мария.

– В природе худого не бывает, всякое время под стать, живи да радуйся, – зевая, проговорил Кузнецов, укладываясь в кровать.

– Так‐то оно так…

– Ну, а ежели так, то выключай свет, да и ложись, – подытожил Кузнецов.

Через минуту Мария выключила свет, и ничто уже не напоминало о какой‐то другой жизни. Таинство ночи поглощало всё, что могло беспокоить и волновать этих людей.

В ночь ударил мороз и пошёл снег. К утру лужи покрылись не только тонким слоем льда, но и коркой снега. Ходить без опаски было рискованно.

Укрывшись в белые одежды, крыши домов то и дело одна за другой оживлялись тонкими струйками дыма, тянувшимися из печных труб. Дым подымался высоко и медленно расплывался в небе. Гонимые ветром облака подхватывали его и уносили в заоблачную высь, в неизвестность.

Рано проснувшись, Кузнецов сходил за водой на колонку, но вскоре вернулся с пустыми вёдрами.

– Воды нет и не будет, – зайдя в дом, сказал он жене. – Разморозили трубу…