У него зазвонил телефон, он вежливо сказал: «Извини, это друг звонит, надо ответить», и уже в трубку:

– Да, дорогой! Да… да… ну, конечно. Я буквально уже выхожу, ужинал…Конечно, куплю. Нет, не один. Потом расскажу… Да, до встречи. Обнимаю! Пока!

«Оу, ну конечно, всё понятно – красивый, интеллигентный, увлекается искусством, и, судя по всему, литературой. Подобных натуралов в природе не существует, да и мне так легко с ним болтать, что сразу ясно, в этом нет никакого намёка на флирт, а это очень даже к лучшему, было бы здорово подружиться с таким интересным человеком».

Он вдруг стал торопливым, заказал ещё целый пирог с собой, попросил счёт. Конечно, платили мы раздельно. Я тоже стала поторапливаться.

– Это я заберу, – сказал он, поднимая со стола мой портрет.

Мне не хотелось отдавать, но что поделаешь, мне он не принадлежал. Я расстроилась. Такой неожиданно приятный вечер скомкался до торопливого прощания, ещё домой теперь добираться, и вновь начавшийся дождь показался неуместной обузой.

– Я тебя ещё напишу, не расстраивайся, – он открыл передо мной дверь, пропуская вперёд.

– Я не расстроилась.

– Да, я вижу. И ты обо мне обязательно напиши, ладно?

Я кивнула.

– Хорошо, сейчас я должен бежать.

– Пока, – я помахала рукой, поджала губы в скупой улыбке и повернулась в сторону метро.

– Погоди, – он одёрнул меня за рукав пальто, слегка коснувшись руки, – у моего друга в субботу выставка. Придёшь?

– Не знаю.

– Приходи обязательно, не знает она. Вот, диктуй номер, я тебе звоню.

В руке зажужжал и вспыхнул холодным светом телефон, и тут же вызов оборвался.

– До встречи! – мы развернулись в разные стороны, и тут я услышала:

– Я очень рад знакомству! – он обернулся и помахал на прощание.

Я помахала в ответ. Так и не узнав его имени.

Как это получилось, что вновь стало заметно только тёплое жёлтое мерцание в полуголых ветках, мягкий хруст гравия под ногами и шарканье шин по асфальту. Приятно стало пройтись до метро, подставляя лицо редким каплям, раствориться в мысленной перемотке этого необыкновенного вечера.

Дорога домой показалась такой удивительно короткой.

Прошло два дня, воскресная анестезия от реальности давно прекратила действовать, я вновь была подчинена привычному графику, работе в банке и тяжёлым мыслям о тщетности бытия.

В перерыве (обеденном, не от мыслей) увидела пропущенный вызов от своего нового незнакомого. Я его так и записала в телефоне. Пальцы дрогнули, выбирая ответный звонок.

– Алло.

– Привет! Ты звонил?

– Привет! Да, мы же в субботу идём на выставку, я звоню подтвердить, проверить, что у тебя всё хорошо и что всё в силе.

– А во сколько она?

– Начало в восемь. Это на пару часов, потом может где-нибудь поесть, если ты захочешь. Что, какие-то проблемы?

– Да нет… А где это?

– В Артплее. Туда не очень удобно добираться, но я буду на машине, могу тебя забрать и доставить обратно в разумное время.

– Нет! В смысле, нет, не стоит, я сама. Давай там встретимся. В восемь?

– Давай в восемь у арки. Ты была там?

– Да.

– Точно всё хорошо у тебя?

– Да, да. Спасибо, что спросил. А у тебя?

– Теперь вообще замечательно! До субботы!

– До субботы!

Осталось выжить три с половиной дня.

И придумать, как отпроситься.

***

Какое небо было в тот вечер. Первые сумерки, подсвеченные алым на горизонте и влажной кистью растушёванные до розовато-голубого. Спускаясь под пологую горку хотелось бежать вприпрыжку и пропускать свободу сквозь пальцы.

На повороте к творческому кварталу трамвай со скрежетом протиснулся в арку. Я перешла дорогу следом за ним и уже увидела каштановую макушку моего художника. Помахала.