Петр не отпускал ее руки, даже через перчатку ощущая, что она теплая. Живая.

Он замер на перроне, даже через общий гул уловив изменения в толпе. Кто-то громко говорил, а на холодном полу большого зала лежала женщина без сознания…

– Коронавирус…

– Кашляла…

Поезда уехали, и Гербова накрыло тишиной, даже люди затихли. Ира смотрела на это несколько секунд, а после развернулась и направилась к лестнице, потянув его за собой.

– Почему мы уходим? Ей помощь требуется. Почему никто не помогает? – Гербов прошел несколько шагов, а после резко остановился. Рыжеволосая остановилась тоже:

– Я ей не могу помочь ничем, кроме как вызвать скорую помощь. Или сообщить работникам метрополитена, чтобы они вызвали. Туда мы и идем, доволен? – и голос ее звучал куда жестче, чем обычно…

Да и руку она его сжимала куда крепче. Петр оставил свои попытки и стал наблюдать. Она действительно подошла к мужчине в форме, быстро объяснила ситуацию и указала себе за спину. Гербов все слышал: и как тот по рации дал команду, и как их попросили ни в коем случае не снимать маски и отойти обработать перчатки…

– Этот… Коронавирус ваш страшнее чахотки? – спросил он, когда они вышли из метро.

– Да нет, думаю, что в каждом веке был свой стоп для людей. Когда случилась первая вспышка и заболели миллионы, то людей заставили сидеть дома. И природа очень восстановилась. А потом люди снова вышли, и снова эпидемия. Кажется, что в мое время болеть так же популярно, как и в твое, была неправа, – она обернулась к нему, идя по ровному асфальту, и улыбнулась. Петр это видел по глазам, поскольку само лицо скрывала маска.

– В моем веке ты прямо отдыхала… Здесь так шумно, как и на войне, – озвучил он свои мысли.

Ира удивленно обернулась к нему:

– Вот это сравнение… А сейчас мы идем есть, – она довольно подошла к коричневой двери: – Люблю «Шоколадницы», они выглядят красиво, кормят вкусно и совершенно недорого.

– Ресторан? – Петр потянулся было снять маску, но Ира остановила его, снова ухватив за руку:

– Позже снимешь. И помни, ты мне пообещал много книг, – она прошла к свободному столику и села на один из диванов, оставив спутнику кресло.

Лишь после этого сняла маску, достала что-то из рюкзака, стащила перчатки и брызнула себе на руки:

– Антисептик. Свои лапы давай, – деловито кивнула она на его руки. Петр не стал исправлять ее речь, списав все на изменившееся будущее… А вот если бы с ней встретилась его бабушка, то речь Ирины резко претерпела бы значительные изменения.

– Я слышал, что есть такие дорогие рестораны в Москве. В Петербурге проще. Людям сложно забыть голодную зиму. И нет дела до красивой еды. Лишь бы дома был запас, – произнес он, вспоминая домашние закатки: – Когда вернемся, я приглашу тебя к себе и угощу. Грибы в банках, помидоры, огурцы. А какие прекрасные щи умеет варить наша повариха.

Ирина, которая уже успела оформить заказ, вдруг вскинулась:

– Повариха? Да ты из богатых? А я тебя приняла за обычного бедняка при первой встрече, лежал там себе, умирал на улице…

– Я подпоручик. Мой отец бывший князь. Это не простые слова, мы опора нашей Родины, – запальчиво произнес он, снова найдя в себе ту самую решимость, что и заставила шагнуть вслед за ведьмой в двадцать первый век.

– Ну надо же, раз богатый, то и невеста есть? – она вдруг подалась вперед и засияла улыбкой: – А может, у тебя как в том романе? Долго смотришь на нее и мечтаешь о том, как женишься? А она такая загадочная и утонченная томная девушка, смотрящая вдаль?

Петр широко распахнул глаза, румянец ярко окрасил его щеки. Он опустил взгляд, лишь бы не смотреть в зелень глаз собеседницы. Она же недоуменно покачала головой: