(Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9-го октября 1942-го года было установлено полное единоначалие и упразднен институт военных комиссаров в Красной Армии. В частях и соединениях вводились заместители командиров по политической части).

А утвердиться в целесообразности такого направления нам помог начальник учебного танкового лагеря генерал-майор танковых войск С.И.Богданов. Он неожиданно прибыл на первое батальонное учение еще в ходе обучения бригады. Встречаться с ним до этого еще не приходилось, но по характеру его приказов и слухам было известно, что начальник лагеря весьма суров.

После просмотра одного из этапов учения, в ходе которого по его требованию был повторен один из эпизодов, перед наступлением с боевой стрельбой, генерал спросил командира бригады:

– Так у вас и с боевой стрельбой будет наступление?

– Да, стреляют одна танковая и приданная батальону мотострелковые роты; другая танковая рота – атакует без стрельбы, так как из-за узости полосы не обеспечивается безопасность.

– А вот в Костереве бригады находятся рядом с полигоном, но не делают этого. Теперь-то я их заставлю!

И эта атака прошла организованно, в высоком темпе, с хорошим поражением целей. В конце учения, объявив благодарность подразделениям, генерал Богданов сказал:

– Учением я доволен. Направление в боевой подготовке правильное, его и держитесь.

Оценка опытного танкиста ободрила нас. А слухи о чрезвычайной суровости Семена Ильича нам показались преувеличенными. В конечном счете, мы не обманулись в своем впечатлении. Вскоре он снова убыл в Действующую армию, командовал танковым и механизированным корпусами, а с 1943-го года – танковой армией, стал дважды Героем Советского Союза и маршалом бронетанковых войск.

Существенные поправки в тактическую подготовку были внесены с поступлением в конце октября приказа Народного Комиссара обороны №325. Он вскрывал недостатки в использовании танковых и механизированных войск, определяя порядок их применения. Что касается танковых частей, предназначенных для поддержки пехоты, то требовалось, чтобы танки не отрывались от пехоты, не теряли с ней взаимодействия, больше маневрировали и вели огонь с ходу. Приказ обязывал также улучшить поддержку танков огнем артиллерии.

Если до сих пор своих танкистов мы учили не оглядываться на мотострелков в атаке, стремительно продвигаться вперед, а мотострелковые подразделения не отрываться от танков, то теперь требовалось другое: ожидать пехоту, маневрируя, пока она не подойдет на 200 метров.

Перед нами остро встал вопрос о проведении учений с пехотой и артиллерией. Начальник штаба связался со штабом лагеря и затем доложил командиру полка:

– Мне ответили, что стрелковых и артиллерийских частей нет даже в пределах ста километров.

– А я рассчитывал, что найдутся, – разочарованно проговорил подполковник Ершов. И, подумав, решил:

– Будем обозначать пехоту сборной командой из подразделений обеспечения. Артиллерию обозначим наблюдательным пунктом. Другого выхода, чтобы как-то почувствовать танковым ротам взаимодействие, у нас нет.

Быт полка строился по-полевому, как это предписывалось командованием танкового лагеря. Подразделения, кроме штаба, стояли вне населенных пунктов. Рано начавшиеся холода не застали нас врасплох. Помощник командира полка по снабжению капитан Илья Семенович Африн, человек весьма организованный и заботливый, вовремя доставил теплые вещи и зимнее обмундирование. Для личного состава были оборудованы полуземлянки с нарами и печами, покрытые танковыми брезентами. Танки и автомобили стояли в окопах, а горячая вода и масло для их заправки содержались внутри передвижных водомаслогрейках.