9-12-е июля были днями напряженных боев всех бригад корпуса, наступавших с прежней задачей. В полном составе действовала и 160-я танковая бригада.

Из района северо-восточнее высоты 214,6, куда бригада вышла ночью, она должна была утром 9-го июля перейти в наступление в направлении Чибисовки, Никандровки. Решением командира бригады предусматривалось, что мотострелковый батальон при огневой поддержке танковых батальонов преодолеет Сухую Верейку, овладеет рубежом Чибисовка, Высочкино и прикроет переправу танков. Одновременно были даны указания о порядке ведения огня экипажами «Матильд» по немецким танкам T-IV с длинноствольными пушками.

Ночью и на рассвете разведдозоры установили, что противник занимает оборону по южному берегу Сухой Верейки, пойма которой заболочена. Поиск же бродов для танков начался тотчас, как забрезжил рассвет, так как мост севернее Чибисовки оказался разобранным противником.

Чтобы убедиться в достоверности этих сведений, я с разрешения полковника Шаповалова выдвинулся на танке Т-60 к реке. В рассветной дымке с помощью бинокля рассмотрел оборонительную позицию гитлеровцев, передний край которой в виде линии сплошных окопов проходил за поймой, непосредственно у построек Чибисовки и Высочкино. Наряду с пехотой, на позиции просматривались окопанные самоходные и противотанковые орудия, а глубже – бронетранспортеры. Это натолкнуло на вывод, что обороняется пехота, а не мотопехота.

Вблизи от бывшего моста мы с экипажем проверили грунт ломом: вязким и болотистым он оказался на 45 см и более, то есть непроходимым для танков. Требовалось найти броды или оборудовать мост. «Но когда? Ведь бригада уже двинулась к реке!» – досадовал я.

День обещал быть солнечным. Синее небо было почти безоблачным. При возвращении увидел подход большой группы фашистских бомбардировщиков, перестроение их в круг и начало бомбежки. Надежда на успех наступления таяла, и после моего доклада командир бригады дал командирам батальонов распоряжение по радио: мотострелковому – окопаться на занимаемом рубеже, автомобили рассредоточить в низинах и балке; танковым – завершить рассредоточение. Затем с досадой махнул рукой и сказал:

– Теперь противник не даст нам перейти Сухую Верейку. «Юнкерсы» продолжали пикировать и бомбить; начала огневые налеты и фашистская артиллерия. После первого авианалета, продолжавшегося 30 минут, вскоре последовал второй, а около десяти часов – третий. Мотострелки не могли двинуться, лишь танки меняли места. Во время второго налета зенитная батарея сбила один бомбардировщик и один повредила, который, снижаясь, скрылся за линией фронта.

Третий налет враг обрушил в основном на зенитную батарею, находившуюся от нас в 300-400-х метрах.

– Смотрите, в районе ее огневой позиции – сплошное облако пыли и дыма! – с болью проговорил полковник.

– И взлетающей земли. Бьет, вражина, безнаказанно, поднимает землю как вулкан. Беда! – досадовал старший батальонный комиссар Тушнайдер.

Личный состав батареи сражался героически. Понесли потери все расчеты. Геройски погибло 17 человек, в том числе командир батареи Иван Степанович Климатов, военком младший политрук Дмитрий Падиевич Гассиев и командир взвода – лейтенант Георгий Георгиевич Сахадзе. Получили ранения различной степени – 11 человек, в том числе: заместитель командира батареи лейтенант Петр Иванович Егоров, командир взвода лейтенант Иван Георгиевич Сахадзе. Как свойственно советским патриотам, в большинстве своем коммунистам и комсомольцам – они не дрогнули, вели огонь, пока были силы, и теплилась жизнь. Дружные братья Сахадзе являли собой образец трудолюбия в учебе и бесстрашия в бою. Оба орудия и один из двух пулеметов были выведены из строя.