Я раскрываю руки широко: обнять бы вас всех, измученные.

И когда открываю глаза, позволяю им коснуться.

Чужие сознания бросаются, не думая, в их движениях мне видится бережливость, чужие сознания почти нежны и это последнее, чего ты будешь ожидать от нескончаемой толпы мертвых, это почти нежность. Они шепчут, девочка, девочка, девочка.

Я все еще помню, как те же руки рвали меня и мучали, бесцеремонно, яростно, я все еще помню.

Этого не произойдет больше.

И все, что я чувствую.

Я принимаю.

Вся моя боль, вся моя вина, вся моя животная почти тоска, все то, как сильно я по ней скучаю.

Мертвые шепчут мне в уши, собираются огромной толпой, я знаю, что меня из них не будет видно, я знаю, что они видны сейчас как никогда хорошо.

И Дом на краю света, о, Дом на краю света заботливо укроет нас от посторонних глаз, никому лишнему не позволит нас коснуться.

Это только о приятии, знаете? Дар станет даром, когда вы его примете. Чувства станут по-настоящему вашими, когда вы их примете. Даже самые черные. Если вы в них поверите.

Альба, родная, Альба, мне так чертовски больно.

Я закрываю глаза, раньше это было больно, теперь это также естественно, как дышать, сотни мертвых рук тянутся ко мне, силясь дотронуться, силясь почувствовать хотя бы крупицу тепла. Не украсть. У меня никто не крадет больше. И даже для этого они долго ждали разрешения.

Я позволяю им, потому что это честно. Я позволяю им, потому что они ждали так долго, они знали, что я приду. Это случилось так поздно.

Я знаю, что Альбы среди них нет, но я на душевном подъеме, я под вдохновением, я найду тебя. Я обязательно найду тебя. Я найду тебя, даже если на секундочку, даже если мимолетно, мне бы только еще раз..

Их руки повсюду, их касания еле осязаемы, прохладные, в них не осталось жизни, со смертью же мы давние подруги.

Мой разум открыт, как открыты и мои руки. Я впускаю их истории. Я просто позволяю этому случиться.

Они говорят, говорят безостановочно. Я стану их голосом. Я стану их ушами. Я стану их глазами. Я стану их последним приютом, я стану любимой сестренкой, нежной дочерью, я стану заботливой матерью, я принадлежу им на секунду и все они во мне.

Я – их и они – мои.

Мы кружим, и мое сердце открыто, мой разум открыт.

Однажды меня это сломало. Больше этого не случится.

Голос Илая в моей голове кажется почти неуместным, неожиданным. Прицелься и отпусти.

Так просто.

Голос Арта в моей голове. Его музыка. Там, где рождается звук. Там, где живет гармония. В этом мире так много злого, отпусти же, отпусти.

Души могли бы разодрать меня на части еще множество раз. Сделать это снова и снова. Вот только я им не позволю. Не доставлю больше такой радости.

Они зеркалят мои эмоции, чувствуют кожей, чувствуют меня.

Во мне мир. Во мне гармония. Во мне все мои чувства, я чувствую так нелепо, так по-человечески много.

Прицелься и отпусти.

Все так просто.

Шептунья, шептунья, проводница, Персефона.

Приходите.

И пусть никто не уйдет обиженным.

Я слышу абсолютно все, я – их уши. Я вижу абсолютно все, я – их глаза. На моем языке сотня воспоминаний и сотня историй. Потому что – я их голос.

В том, что происходит нет магии, я не волшебница.

В том, что происходит есть абсолютная честность. Я честна.

Есть то, о чем мертвое поет живому. Я живая.

Есть еще одна крохотная частичка доверия, которую я вкладываю в них, которая возвращается ко мне.

Есть принятие. Меня мной же, меня ими, и их мной. Это обмен, бесконечный круг.

И я слушаю.

Передо мной женщина, и она говорит о своей боли, она говорит о тоске по своей девочке, ее девочка, ее нигде не найти, нигде не найти и она обошла огромное равнодушное море сотню раз.