Лана любит его, пока он мне нужен. Лана любит меня постоянно. Ее «я на твоей стороне» имеет под собой конкретные значения.

Лана со мной девяносто процентов времени, мы ходим на вечеринки, она устраивает их пачками, знакомит меня с людьми, безумная авантюра с Юджином, с которым мы встречались тогда по очереди, – безусловно ее идея. (Хорошо, это процентов на восемьдесят ее идея.)

Илая со мной не было, и я на себя походила мало.

Как вышло, что я позволила себе потерять себя же?

Кошмаров становилось больше, в Лану я вцеплялась крепче, она смеялась, неизменно в голос.

И в самую последнюю ночь, мы обе уставшие, я прошу ее остаться и кажусь себе отвратительно тихой, в доме никого. Отец с матерью в больнице, они ждут моего брата. Я не могу заставить себя испытывать ровным счетом никаких эмоций по этому поводу. Может быть, он будет лучшим ребенком, чем я? Может быть, вы будете любить его больше?

Мои мысли возвращаются к Илаю то и дело. Может быть, будь я другой, будь я лучше, он бы любил меня больше?

Лана смотрит на его портрет, хмыкает, карандаш скользит по бумаге, я так к нему будто снова прикасаюсь. Я бы могла открыть галерею с его портретами.

Но определенно не собираюсь этого делать.

Ты бросил меня. Ты оставил меня совсем одну.

– Как считаешь, – обращаюсь я к ней, – О чем он думает?

Указываю обратной стороной карандаша на портрет. Я думала, что моя подпись красовалась на каждой его мысли. Мой вытянутый, летящий почерк. Всегда стремящийся вверх.

Я понимаю особенно четко, я ошибалась, я понятия не имею, о чем он думает.

Лана вкусно разгрызает конфету, и зачем чистила зубы? Усмехается. Лана все делает вкусно, все делает с чувством, полумеры – это не для нее, это то, что бывает с другими.

– Честно? – уточняет вкрадчиво, я слышу смех в ее голосе, но он так и не разливается, не звенит по комнате, я не помню, когда я смеялась в последний раз. Вот новое утро и новое нет его. Мораг была, кажется, впервые за всю жизнь мной довольна, – Понятия не имею, о чем он думает, Скарлетт. Скажу тебе больше, я практически уверена, что он сам совершенно не врубается, куда несет его мыслительный процесс на этот раз. А еще я совершенно точно знаю одно, что бы там ни думал Илай, это явно для нас с тобой добром не кончится.

Этот мальчишка, говорила Мораг, сплошная проблема. Сплошная проблема, сплошная головная боль, Карли, детка, он нам совершенно не нужен, ты заслужила лучшего, ты достойна большего.

Я бы ей поверила, но именно она говорила мне, посмотри на себя, длинная, нескладная, кому ты будешь нужна? Что ты умеешь, кроме рисования? И кому сейчас нужны будут твои картины?

Вопрос «Кому я буду нужна?» преследует меня по жизни постоянно, я не находила на него ответы тогда и едва ли нахожу сейчас.

Тогда мы с Ланой смеемся, я тогда еще не знаю, что скоро закрою за ней дверь, закажу доставку цветов, отец с Мораг должны были вернуться с минуты на минуту. Я тогда еще не знаю, что скоро загляну в лицо своему брату. Что скоро увижу их. Мелких, жужжащих, совершенно беспощадных. Я тогда понятия не имела, что скоро я засну, крепким, беспробудным сном. Засну будто бы навсегда.

Я понятия не имела, что просплю делирийным, бредовым сном долгих шесть лет.

У Ланы всегда был ответ на мой вечный вопрос: кому же я буду нужна, кем же я буду без него, кому я буду нужна, Ланни?

Лана усмехалась, детка, Скарлетт, ты такая глупая, в самом деле. Зачем нужна дружба?

Ты будешь нужна мне. Ты будешь нужна себе. Будет сотня людей, которым ты будешь нужна. Ты удивительная.

Вина грызет мне голову, как ребенок с единственным зубом пытается расправиться с головой шоколадного зайца.