Лана продолжает, ее голос взлетает выше, начинает резать мне уши, – У мальчишек скоро встреча с инвесторами, вовсю идут репетиции, а лучше тебя художественную концепцию их возвращения на сцену не сможет объяснить, кажется, никто.

Я усмехаюсь, мы прекрасно знаем, что Лана врет – Лана материал знает не хуже меня, а ее врожденная способность очаровывать окажется прекрасным завершающим штрихом. Лана ищет больную мозоль и давит на нее безошибочно. Надеясь на подобие ответа. Реакции от меня дождаться у нее не получается, я молча скучаю (по Альбе, по Илаю, по Арту, по Лане) и еще более скучно молчу, тоска селится около переносицы и между лопаток.

Новая обложка альбома, цветовая гамма, сценический образ, весь символизм, прописанный, проработанный, в каждой детали, я проводила часы, слушая их и слушая их музыку. Образы просто рождались. Я окуналась в них с головой, эти люди долгое время были моей жизнью, мы проводили ночи в творчестве и разговорах. Арт держит меня за руку, Тони, его брат, перевозбужденный и шумный, вместе с Ланой бегает по студийному помещению, то и дело заглядывает мне через плечо. Иногда Тони и Лана сталкиваются на бегу, тогда смеемся мы все. Все их обложки, сценические декорации, даже мелкие детали костюмов, оформление сайта, все это было готово давно, любовно мной продумано. Арт усмехался в сторону, называя это произведением искусства. Мы остались довольны друг другом.

Лана мной довольна быть не может по умолчанию, мы работаем с ней так долго, всячески пытаясь им помочь. Сначала мирим братьев, потом она поднимает все свои контакты, я – все свое художественное видение, они – весь музыкальный талант. Возвращаться всегда сложнее, я говорю об этом не в первый раз и, полагаю, что не в последний. Возвращаться в старый дом, возвращаться в старую любовь, в любые старые отношения, в город своего детства, возвращаться в дело своей жизни, особенно, если дело твоей жизни – музыкальная сцена, а слава всегда была неверной подругой.

Тони восхищается шумно и громко, они с Ланой на одной волне, история захлестывает их и несет дальше. Оба предвкушают этот момент, ни на секунду не сомневаются – все получится. Мы повторяем это как мантру, основная твоя проблема с творчеством – однажды прикоснувшись уже не остановишься, будешь возвращаться обратно, не сможешь больше удержаться. Твое искусство – это то, что держит тебя на плаву. То, что позволяет тебе говорить и твоей душе расти. Минуты молчания – больные и мучительные, творческий человек молчать не может. Скажу больше, творческий человек молчать не должен. Никто не должен, если вы меня спросите.

Когда-то эти ребята собирают огромные площадки, после разваливаются под грузом свалившейся ответственности и собственного проведенного на музыкальном Олимпе детства, множества травм, отсутствия всякой приватности.

Я понимаю, что отвлекаюсь, пытаюсь сфокусироваться на Лане, она все еще возмущается, Арт беспокоится, Тони скучает – Тони мог бы быть щенком, также привязчив, также трогательно любвеобилен и по жизни неуклюж, я ловлю себя на мысли, что скучаю по ним невероятно, наши последние моменты с Артом – сплошная неловкость и я до сих пор убеждаю себя, что прощаю за это себя саму в первую очередь.

Его внимательный взгляд, ореховый, уставший, преследует меня, если честно, повсюду.

И не приносит, как раньше, облегчения. Возможно, я злюсь именно поэтому. С ним было ослепительно легко, пока не стало безумно сложно.

– Ты меня слушаешь?

Лана не терпит ничего, кроме честности и потому мои неловкие попытки соврать слушать не желает,