Ранние индоевропейские племена жили оседло, у них были разные типы каменных и кремневых орудий, ножи, жилья, скребки, топоры, тесла и др. Они обменивались и торговали. В раннеиндоевропейской общности имело место различие родов, учет степени родства, противопоставление своих и чужих. Роль женщины была очень высока. Особое внимание обращалось на «процесс генерации потомства», что выражалось в ряде корневых слов, перешедших в раннеиндоевропейский язык из бореального праязыка.

В раннеиндоевропейском обществе выделилась парная семья, управление осуществлялось вождями, существовала оборонительная организация. Существовал культ плодородия, связанный с зооморфными культами, был развитый погребальный обряд.

Из всего вышеизложенного Сафронов делает вывод, что прародина ранних индоевропейцев находилась в Малой Азии. Он отмечает, что такое предположение единственно возможно, поскольку «Центральная Европа, включая Карпатский бассейн, была занята ледником».

Однако данные палеоклиматологии свидетельствуют о другом. В то время, о котором идет речь, в период заключительной стадии валдайского оледенения (одинадцать тысяч лет назад) характер растительного покрова Европы, хотя и отличался от современного, но в Центральной Европе были распространены арктические тундры с берёзово-еловым редколесьем, низкогорные тундры и альпийские луга, а не ледник. Редколесье с берёзово-сосновым древостоем занимало большую часть Средней Европы, а на Большой Среднедунайской низменности и в южной части Русской равнины преобладала растительность степного типа. Палеогеографы отмечают, что на юге Европы влияние покровного оледенения пойти не ощущалось, тем более это касается Балкан и Малой Азии, где влияние ледника не ощущалось вообще. Время к которому относится культура малоазиатского Чатал Гаюка, связываемая Сафоновым с ранними индоевропейцами, отмечено потеплением голоцена.

Тем более маловероятно наличие холодного климата в Малой Азии. Здесь хотелось бы обратиться к выводам Льва Берга и Лисициной, сделанным в разное время, но, тем не менее, не опровергающим друг друга. Так Лев Берг в своей работе «Климат и жизнь» подчеркивал, что климат Синайского полуострова не изменился за последние семь тысяч лет и что здесь и в Египте, «если бы и было изменение, то скорее в сторону увеличения, а не уменьшения атмосферных осадков».

К аналогичным выводам приходит и Лисицина, которая пишет: «Климат аридной зоны в десятом – седьмом тысячелетиях до нашей эры мало чем отличается от современного». У нас нет оснований считать, что климат запада Малой Азии, где в настоящее время растут дафна, вишня, барбарис, маквиса, калабрийская сосна, дуб, грабинник, хмелеграб, ясень, белый и колючий астрагал, живут также животные как мангуст, гинета, шакал, дикообраз, муфлон, дикий осел, гиена, летучие мыши и саранча, а «снег выпадает не каждый год, снежный покров, как правило, не образуется», тогда столь значительно отличался от современного, чтобы она могла быть похожей на ту суровую прародину ранних индоевропейцев, которая реконструируется на основе их лексики.

Сафонов пишет: «Глубокое родство бореального с тюркскими и уральскими языками, позволяет локализовать бореальную общность в лесной зоне от Рейна до Алтая».

Напомним, что: «Из ландшафтной лексики в бореальном праязыке обильнее всего представлены корневые слова, так или иначе связанные с лесом. Образ этого ряда с полной очевидностью указывает, во-первых, на лесистый характер той местности, где жили племена, говорившие на БП, во-вторых, на присутствие хвойных пород в этих лесах». Но полоса хвойных лесов в десятом тысячелетии до нашей эры тянулась не от Рейна до Алтая (в широтном направлении, как предполагает Сафронов), а субмередионально с юго-запада (от предгорий Карпат) на северо-восток (до реки Печоры).