Исмен поставил коней под навес, принес охапку сена. В кормушку насыпал несколько горстей ячменя. Старик сходил к реке, принес воды, налил в специально выдолбленную яму в земле. Исмен осмотрел у лошадей ноги. Убедился, что бабки не сбиты и копыта целы. Прошел в дом. Небольшое помещение три на пять шагов, с низким закопченным потолком. Ужасный застоявшийся запах гнилого сена и гари ударил в нос. Вход завешивала старая рогожка, да и ту старик откинул, потому что дым от очага вытягивало через входной проем. Очаг находился посредине и без того небольшого помещения. По кругу лежали булыжники. На углях пеклось мясо, нанизанное на прутья.

– Коровье кислое молоко, – предложил хозяин, протягивая пузатый кувшинчик.

– Позволишь, я его собью, – спросил Исмен.

Он вылил молоко в свой походный кожаный мешок для воды, добавил соли и долго бил мешок палкой, затем развязал и разлил по чашам.

– Ничего вкуснее не пробовал, – похвалил старик. После предложил гостю сыр. Снял с углей готовое мясо и положил его в большое деревянное блюдо.

– Поведай, отец, что за народ здесь живет, – спросил Исмен, жуя сочный кусок баранины и запивая его кислым молоком. – Язык понятный. Ты же меня понимаешь, и я тебя.

– На горе цитадель видел? Там обитают здешние воительницы – албаны^>75. А в нижнем городе мы – гаргареи^>76. Но гаргареи здесь постоянно не живут. Мы приходим отбывать повинность.

– За что?

– Раньше албаны разоряли наши селения, угоняли скот. Старейшины попросили у них мира. Взамен албаны потребовали, чтобы мужчины приходили сюда и выполняли всякую черную работу. Кто сеет и выращивает ячмень, просо; кто скот пасет, доит коров и взбивает масло. Я воду ношу в цитадель. Мой сын пасет лошадей. Скоро тридцать дней, как мы с сыном отбываем повинность. Через пять дней придут другие нам на смену, а мы отправимся в родное селение. На следующий год вновь придем.

– Как могли появиться албаны? Где их мужчины? Или эти женщины с сотворения мира живут одни?

– Мой прадед рассказывал: когда он был маленьким, в этой долине жило два могучих племени: одно на месте этого поселения, другое по ту сторону долины. Там до сих пор стоят руины их домов. Эти племена никак не могли поделить пастбища. Уж из-за чего у них вышла ссора – не ведаю, да и забыто давно, но однажды все мужчины сошлись на бой, встали под горой и принялись резать друг друга. Дело зимой происходило. Разгневался бог Тешуб^>77 и накрыл их снежной лавиной. Погибли все. В селениях не осталось мужчин – одни женщины. Прознали об этом дарги^>78.

– Дарги, тоже народ?

– Да. Воинственный, жестокий. Они живут высоко в горах, занимаются охотой и разбоем. Так вот, прознали дарги и решили захватить долину. Мужчин нет. Кто им окажет сопротивление? Женщины с той стороны из враждующего селения пришли сюда с детьми и скарбом, что успели захватить. Их приняли. А куда деваться? И тогда два племени, в котором остались только женщины, решили объединиться и дать отпор врагу. А чтобы больше не было внутри раздора, решили жить только женским обществом. Дарги пришли в селение по ту сторону долины, а там – никого. Разозлились и подожгли дома. Решили и это селение уничтожить. Но тут, видел, какая скала? Дарги попытались штурмом взять, а им на головы полетели булыжники и стрелы. Когда поняли, что не одолеть сходу, решили измором заставить женщин сдаться. Разбили лагерь у реки, разложили костры. Думали, что албаны проголодаются, да и спустятся. Не тут-то было. Поплатились за беспечность. Албаны ночью, вооружившись колами, дубинами, ножами, на веревках тихо спустились и напали на спящих даргов. Одних на месте пришибли, других к реке погнали. Лед тонкий был, да поток быстрый, почти все дарги потонули.