Повернулся, намереваясь уйти.

– Как с ней поступить? – окликнул его черный воин.

Александр метнул в него гневный взгляд и раздраженно прокричал:

– Я же сказал: она – свободна.

Женщина юркнула обратно в шатер. Подъехали Исмен и Томирис. Исмен вел за собой коня Клита.

– Спасибо, – буркнул черный воин, взобравшись на коня, и сердито произнес: – Вот и впал в немилость. А хотел обрадовать… – Он повернулся к Томирис: – Девочка, у меня к тебе просьба: пригляди за этой женщиной. Слуги ее разбежались, а она – очень ценный трофей. Упаси Громовержец, кто ее обидит… Александр за один ее волос всем головы снесет без разбору.

– Кто она такая? – удивилась Томирис.

– Барсина, дочь сатрапа Артабаза. Да, и еще вдова вашего друга – Мемнона.

– Но почему Александр разозлился на тебя? – не мог понять Исмен.

– Когда-то они с Барсиной хорошо знали друг друга, слишком хорошо. Эй! – вдруг встрепенулся Клит. – Я вам ничего не говорил!

Фиссалийцы из Дамаска привели огромный обоз, брошенный персидской армией. Помимо множества повозок с добром, несколько великолепных колесниц, покрытых тонкой резьбой и позолотой, пригнали табун отменных коней, рогатый скот и пленников. Среди плененных оказались триста двадцать девять придворных музыкантов и танцовщиц, двести семьдесят семь поваров, сорок шесть мастеров для плетения венков, двадцать девять поваров, обученных специально для приготовления жареного мяса, тринадцать молочников, умевших готовить отличные сыры и взбивать сливки, семнадцать виноделов, семьдесят виночерпиев, определявших по одному запаху сорт вина и выдержку, сорок человек для приготовления ароматных мазей, и множество других мастеров.

Отряд во главе со стариком Парменионом ворвался в Дамаск вовремя, пока казну Дария еще не успели разграбить дезертиры. В сундуках из ливанского кедра он насчитал две тысячи шестьсот талантов в золотых монетах. Весь лагерь только и шумел об этом. Александр приказал раздать воинам вино, щедро заплатить за труды и праздновать величайшую победу.

На следующее утро Исмена разбудил один из соматофилаков. Исмен спал прямо на земле, укутавшись в плащ. Рядом вповалку лежали другие воины из отряда критских лучников. Томирис ночевала в шатре Барсины. Исмен быстро вскочил, сбегал к ручью умыться. Привел одежду в порядок и поспешил к загону. Цырд нетерпеливо рыл землю передним копытом, ожидая хозяина. Исмен угостил друга соленой лепешкой. Закрепил на спине чепрак и вывел из загона.

На площади перед желтым шатром правителя, теперь уже, шатром Александра, собирались гетайры. Все в новой одежде. Кони чищенные. Старые войлочные чепраки сменили на дорогие, персидские. У многих появились роскошные пояса и кривые махайры с чеканными ножнами. Гетайры приветствовали друг друга, подняв согнутую в локте правую руку с открытой ладонью. «Хайре!» – отрывисто кричали, здороваясь. И Исмен удостоился той же чести. Его приветствовали, как равного. Даже стало немного неловко, но очень приятно.

– Выспался? – похлопал его по плечу Гефестион, как старого знакомого.

– Вроде, блохи не тревожили, – улыбнулся Исмен.

– Освоился? Это – хорошо, – похвалил его Черный Клит.

– Тебе надо сменить одежду, – указал на толстую куртку Исмена Гефестион. – В коже ходить неудобно. Да и маловата она тебе. Боевой пояс оставь. Пусть оружейник подберет линоторекс8 под твою грудь. Можешь одеваться в персидскую одежду: штаны, башлык, но обязательно носи красную хламиду. Все соматофилаки носят красные хламиды, гетайры – золтисто-желтые.

– А можно мне белый плащ с золотой каймой, как у гетайров?

– Нет. Не положено, – покачал головой Гефестион. – Белый плащ надо заслужить.