Амир попытался было протестовать против заботы Айду, но девушка, обезоруживающе улыбаясь, настояла на своем, особенно упирая на то, что это она делает в качестве извинения за грубое первое знакомство. Пришлось согласиться, хотя выглядело все, с точки зрения Амира, все очень ненатурально. Но почем знать, может, здесь так принято извиняться? В конце концов, другая страна, не Краймор и тем паче не Эльфиз.

Себя незнакомцы назвали гаэльцами, а землю свою – как Силас и обмолвился однажды – Гаэлью.

И, если верить словам Айду, народ этой земли в силу не совсем понятных причин оказался разделен на два враждующих государства, Восточную и Западную стороны. Восточная Гаэль испытывала вот уже без малого двадцать лет как различные притеснения со стороны Имперского правительства Западной Гаэли и рыцарского Ордена Красного Дракона. В основном это выражалось в том, что имперцы вертят Советом двора Восточной Гаэли как хотят, постоянно подстрекая собрать армию и выступить на соседнее государство, Краймор, едва соседний берег снова возник рядом, точно и не пропадал на три сотни годовых оборотов. «А Силас говорил – Гаэли не было в этом мире не меньше тысячи оборотов, как так? Или он чего напутал? Послушать их, так время тут текло… ну, явно не тысячу и даже не полтысячи лет отдельно от нашего!» – подумал Амир, но переспросить не решился, жадно вбирая крупицы рассказа. Пока что он понимал одно – в стране гражданская война: вялая, но затяжная.

Воевать с соседом за морем гаэльцы восточной части не горели желанием, что в общем-то и неудивительно. Но соседи напирали раз за разом, и как раз это и породило существующий порядок: отношение к любому незнакомцу, которого можно повстречать в лесах Гаэли, было всегда настороженным, а уклад жизни оказался далек от спокойного и размеренного.

Вердэн – тот самый рыцарь, что догонял Амира при его попытке улизнуть – оказался единственным из своего Ордена, кто осмелился противиться руководству Красных Драконов, и тоже не поддержал их захватнических амбиций, за что и был изгнан и из Ордена, и с места при дворе Императора. После чего, немного пораздумав, он присоединился к народу восточных лесов Гаэли.

Вот тут для Амира и началось самое интересное – то, почему к юноше так резко изменили отношение. Народ, сообщил Вердэн, был разобщен, и не зависимо от того, начнется ли война в полной мере, это не шло стране на пользу, рыцарь это видел. Вердэн искал изо всех сил то, что могло бы объединить народ – и нашел, по его словам. Легенду, предание, пророчество ли – или только лишь слова одного из королей древности. Он-то и напомнил гаэльцам о уже изрядно подзабытом государе и его словах, так и не исполнившихся когда-то.

– Легенда о силе всадника на «сияющем, как золото» драконе уже однажды повела за собой гаэльский народ. Тогда две дочери нынешнего короля Восточной Гаэли, вдохновленные этой историей, отправились на поиски неведомого всадника, что должен будет принести мир в Гаэль, – усмехнулся рыцарь. – Все дело в том, что государь наш, чьи слова я извлек из-под пыли веков, сам был всадник.

– Тогда, когда Джейн искала всадника, говорили – Пророчество, а не легенда, – уточнила Айду. – Но у нее ничего не получилось. Не найдя всадника ни в Акларии – той было не до помощи другим странам, так вышло, ни в Марбод Мавкант – там их вовсе никогда не бывало много – принцесса Джейн Мааркан решила сама стать наездником на драконе. Но погибла при довольно странных обстоятельствах, и мы так и не узнали, нашла ли она себе крылатого спутника или же нет. Континент наш на многие годы погрузился в самое настоящее лихолетье, выбрался кое-как, и вот теперь снова нас тянут куда-то в войны и немирье – будто так уж много мы видели спокойной жизни!