Я стою на укреплениях бастиона Мартиненго, гигантского земляного сооружения, облицованного тёсаным камнем и защищённого рвом сорок футов в глубину, который вырублен в скале и когда-то был заполнен морской водой. Из-под земли, из недр этого горного укрепления, на дневной свет прямо у меня под ногами выезжают две гружёные повозки. По правую и левую руку от меня, опоясывая бастион, тянутся парапеты крепостных стен, прерываемых толстыми цилиндрами башен. Передний план занят пустырём, который пересекает вереница верблюдов, ведомых турком в мешковатых штанах. В небольшом укрытии сидят две турчанки и что-то готовят в тени фигового дерева. За их спинами начинается город из огромного количества аккуратных маленьких домиков. Одни – из глины, другие – из камня от разграбленных памятников, остальные – с красными черепичными крышами и белёными мазаными стенами. Здесь нет ни плана застройки, ни заботы о благоустройстве. Пальмы растут между домов, вокруг которых распределены земельные наделы. И среди всей этой путаницы высятся крокеты16 и контрфорсы17 готического собора18, рассекающего оранжевым камнем далёкий союз неба и моря из бирюзы и сапфира. Слева береговую линию продолжает гряда сиреневых гор. Навстречу им из гавани дымит пароход. Из-под земли у меня под ногами снова возникает запряжённая волами повозка. Неподалёку готовятся прилечь верблюды. А дама в розовом платье и живописной шляпке сентиментально вглядывается в сторону Никосии с вершины ближайшей, через одну от меня, башни.

Ларнака, 3 сентября. – Местный отель не отвечает стандартам. В других городах гостиницы чистые, аккуратные и, кроме того, дешёвые. Еда не очень изысканная, но даже английская оккупация не смогла испортить греческую кухню. Есть выбор из нескольких хороших вин. Да и вода вкусная.

Я поехал в Кити, в восьми милях отсюда, где священник и ризничий, оба в мешковатых штанах и высоких сапогах, с особым уважением приняли письмо архиепископа. Они провели меня в церковь19, мозаика которой служит образцом прекрасной работы; техника исполнения, как мне кажется, десятого века, хотя другие относят её к шестому. Одеяния Богородицы дымчато-фиолетового, почти угольного цвета. В бело-серых и светло-коричневых одеждах рядом с нею архангелы; зелёный цвет их павлиньих крыльев повторяется в зелёных шарах в дланях их. Лики, длани и пяты как бы образуют небольшие кубы. Вся композиция подчинена необыкновенному ритму. Её размеры невелики, не более человеческого роста, а церковь не слишком высока: свод можно рассмотреть с расстояния десяти футов.

Пароход «Марта Вашингтон», 4 сентября. – Я нашёл Кристофера на пирсе; аккуратная, но неохотно растущая борода пятидневной давности украшала его лицо. Он не получал никаких известий от угольщиков, но был рад перспективе оказаться в Иерусалиме.

На борту судна 900 пассажиров. Кристофер провёл для меня экскурсию по каютам третьего класса. Если бы в них содержали скот, то порядочный англичанин сообщил бы об этом в Королевское общество защиты животных. Однако тарифы очень дёшевы, и ни для кого не секрет, что пассажиры, будучи евреями, могли бы доплатить при желании. Первый класс не намного лучше. Я делю каюту с французом-адвокатом, среди бутылок и пижонства которого не пролезет и булавка. Он прочёл мне лекцию об английских соборах. Дарем