Она начала тихо смеяться и наклонилась ко мне. Ее лицо оказалось в нескольких сантиметрах от меня. Девушка высунула язык и слизала капли крови с моей щеки, при этом не забывая посмеиваться.

Говорить я не мог, силы покидали меня с каждым вдохом. И когда я уже приготовился встретить смерть как свою старую подругу, мне в живот врезался еще один нож.

***

Я проснулся от собственного крика, отбрасывая одеяло в другой конец комнаты. В один миг в комнату влетел Ал и подбежал ко мне. Он начал трясти меня за плечи, а я стал отбиваться от него подушкой, все еще не в состоянии понять, что все произошедшее – сон.

Моё дыхание прерывистое и частое. Я вдыхаю воздух в легкие, сглатываю слюну, словно в первый раз – во рту неимоверно пересохло. Кровь кипит, точно на жарящем солнце, а расширенные глаза бегают по комнате в поисках опасности.

Я смотрю на одеяло, которое лежит на полу, на брата, который снова берёт меня за плечи, и прижимаю подушку к себе, словно пытаюсь закрыть рану. Но раны, ясное дело, никогда и не было. Закрываю глаза и пытаюсь выровнять дыхание. Худо-бедно мне это удается и я снова гляжу на брата. Тот говорит тихо, будто боясь меня лишний раз растревожить:

– В последнее время у тебя зачастили кошмары. Может тебе к врачу сходить, мало ли что. Вдруг это результат операции?

Хват моих рук слабеет, я отпускаю подушку и медленно вожу головой из стороны в сторону.

– Нет, не надо. Это временное, пройдет.

Ал оценивающе оглядывает мое лицо, стараясь понять – уверен ли я сам в своих словах, но проблема как раз в том, что ответ – конечно не уверен. За последние две недели я никак не могу спокойно поспать, под глазами появились черные круги, и я все больше схожу на злого, не выспавшегося енота. Но он оставляет меня от лишних вопросов. Ал встает и выходит из моей комнаты. На пороге он останавливается и повернув голову в бок говорит:

– Приберись и иди умойся, завтрак на столе. Мне пора на работу.

– Хорошо, – только и отвечаю я. ― Я тоже пойду собираться.

Мне хочется отшутиться, но я оставляю эту мысль, зная свое умение шутить и, возможно, сейчас не самый подходящий момент.

Ал закрывает двери, а я встаю и поднимаю исковерканное одеяло с пола. Сначала разглаживаю наматрасник, взбиваю подушку, складываю одеяло дважды и застилаю им постель. Выглядит более-менее прилично.

Затем приходит время провести ежедневную процедуру, к которой я все еще никак не могу привыкнуть. Но зеркала в моей комнате нет, так что приходиться ненадолго зависать в ванной каждое утро. Хоть процедура и сложна, но она, как мне кажется, того стоит. Я выхожу из своей комнаты, на ходу надеваю черную майку и направляюсь в ванную.

Повернув смеситель, поднимаю его вверх легким движением руки. Сую голову под прохладную струю воды, и она смывает весь остаток тумана. С каждой секундой мысли становятся все яснее, и здравый смысл полностью господствует над миром грез. Сейчас тот сон кажется ужасной глупостью, но в те секунды мне так не казалось. Я даже, кажется, по-настоящему почувствовал боль от проткнувшего меня, как пакетик с ватой, ножа – аж мурашки по коже. То ли от холодной воды, то ли от воспоминания. Говорят, что страшные сны не забываются, но я стараюсь забыть их, и как можно быстрее. Но на смену одному приходит второй, на смену второму – третий, и так уже две недели.

Я смотрю на себя в зеркале. Ужасное зрелище. Волосы отросли, теперь лезут в глаза и почти закрывают уши, несколько прядей выбиты и торчат в разные стороны, из-за темного цвета мои глаза кажутся еще более черными. Я больше похож на человека, который страдает психозом, чем на среднестатистического человека.