, – нежным голоском пропела Юля.

– А Федя чего не ездит? – Ольга Павловна выковыряла из своего пирожного какой-то орех и воткнула его в Юлино смятое.

– Да у него пятидневка, – ответила Ася и почему-то нахмурилась.

– Хорошо же. Работяга, значит.

– Да я и не жалуюсь. Чего мне? О, слушайте, – Ася вдруг оживилась, – идея! Давайте я свяжусь с Рустэмом… как там его?..

– Ильясовичем.

– А хотя сколько у нас там разница – пара лет? Ну и обойдётся. Так вот, давайте я свяжусь с ним и мы поедем втроём? Тогда я буду следить за ним, а он – за нами. А?

Ольга Павловна Лукина и её дочка переглядывались секунд пять. За это время на их лицах сменилась целая гамма эмоций, от обалдевания до восхищения.

– Ась, я тобой восхищаюсь, – призналась Ольга Павловна.

– Ась, я с тебя балдею, – призналась Юля.

– Что, по рукам?

Ольга Павловна положила себе в кофе ещё кубик сахара и в сердцах отряхнула руки.

– Давай так, – сказала она. – Нам в первую неделю сентября уже школьное собрание устраивают – ну там, добровольно-принудительные сборы и всё вот это вот. Я поспрашиваю – наверняка на фестиваль уже навострили лыжи Юлины одноклассники. А если так, то и родители вместе с ними.

– Скорее наоборот, – поправила Юля, – родители намылились и детей с собой берут. Ты родителей недооцениваешь!

Ольга Павловна терпеливо дала ей договорить и продолжала:

– А может, кто-то и не планировал, но там на месте решит, что ему тоже надо. Дурное дело заразное. Вот так и сплотим людей. Должно же хоть раз что-то полезное на родсобрании произойти.

– Это для массовки, – утешила Юля Асю, недовольную тем, что её хитрого плана оказалось недостаточно. – Зато увидишь мой класс во всём его идиоти… великолепии!

– Вот и хорошо! – подытожила Ася. – А вообще я уверена, что нормальный он, Рустэм твой. Судя по всему, приколист просто.

– Ага, и странный, – добавила Ольга Павловна, – как все учёные.

– А сам фестиваль-то где?

– Под Казанью.

Ася чуть не опрокинула чашку.

– Что ж вы молчите?! У меня там подруга живёт! Так, всё, собирайте народ. А ты, Юлька, освобождай сентябрь. Едем.

Юля и Ася любовались районом с двенадцатого этажа новостройки и прислушивались к звукам из квартиры № 208. Ася сбросила рюкзак на пол, а Юля оставила свой на плечах: с ним было веселее кружить по лестничной клетке, он придавал разгон.

– А Вика вообще приличная? – спросила Ася. – Или такая, как ты?

Вика была Юлиной подругой из другой школы. Её решили взять с собой на фестиваль.

– Она нас тут в покер обыграла, – сообщила Юля. – Это всё, что тебе нужно про неё знать.

Они вышли на балкончик, почему-то обшарпанный не под стать дому в целом. Внизу стояли пятиэтажки и будто с укором взирали вверх на голубую Викину новостройку, неприлично яркую и чистую для здешних мест.

– Мы ведь лучшие подруги, – вдруг прибавила Юля, глядя с балкона вниз. – Мы из одной песочницы, и это не фигура речи. Потом Вика пошла учиться на год раньше меня, в Неустроевку, а я – в гимназию через дорогу.

– Потому что через дорогу?

Юля посмотрела так, будто это ей было двадцать семь, а Асе тринадцать, а не наоборот.

– Нет. Потому что гимназия.

Ася тоже поглядела с балкончика вниз, почти перегнувшись через край, придерживая шляпу и давая ветру только растрепать волосы. Перегибаться было непедагогично, зато романтично.

– Интересно, – заметила она. – У меня тоже были такие кореша. Но мы уже в три года успели друг другу мозги выесть, кто из формочек козырные грибы лепит, а кто отстойные ватрушки. И вообще мне всегда казалось, что вот эта дружба с рождения – такой же миф, как и дружба братьев-сестёр. Вот в школе уже понятно: подходишь к человеку – о, ты тоже «Тараканов» слушаешь? Дай погонять наушник! И поехало. А тут неизвестно, какими вы будете, и чёрта с два у вас ещё совпадёт. Разве что друг за дружкой повторять вздумается. Повторюши – дяди Хрюши. И с делёжкой наушников удобнее, они беспроводные теперь.