После того, как Сила и Кощей после двух часов мытарств и одних и тех же ответов на одни и те же вопросы, помыли в большом тазу, в чистейшей воде руки – зачем, им так и не сказали – потом накинули на себя светлые и просторные накидки, в которой Кощей пять раз запутался и семь раз упал, пропоров носом многочисленные ступени и полы, многочисленных коридоров и лестничных пролётов, и когда они, наконец, добрались до покоев, где в ворожбеной прохладе покоился Великий Князь Святогор, за окнами Великого Терема солнце коснулось крыш домов, опалив серое уныние своими яркими, ещё пока зимними лучами.

– Кто такие будете?

Стоило им переступить порог просторной палаты, как к ним подбежал усатый человек и, поправляя большие очки, с преувеличенным любопытством уставился так, будто Сила прятал за пазухой огромный топор, что виден был невооружённым глазом. Вопрос заставил Могильщика чуть слышно скрипнуть зубами.

– Кто такой будешь? – встрял тут же Кощей и огромными, безумными глазами уставился на усатого очкарика. Зачем усатому очки? Он же лис-оборотень, Сила чувствовал это.

– Я первый вопрос задал, – важно выпятив нижнюю губу, проговорил усатый.

– Я первый вопрос задал, – повторил Кощей, а потом сделал дурацкую рожу, подскочив вплотную к усачу.

– Ты смеешь ёрничать?! – усатый удивлённо уставился на Кощея.

– Ты смеешь ёрничать! – сделал несуразное танцевальное па Скоморох и взмахнул белоснежной накидкой.

– Шут! – вскрикнул тот.

– Не ори, – вдруг сказал спокойно Кощей и ещё несколько раз взмахнул накидкой, чем сильнее привёл усатого в замешательство. Затем приставил указательный палец к губам и зашипел.

– Богохульники, – громогласно разнеслось по палате, и Сила перевёл взгляд на высокого и пузатого батюшку, что смотрел так сурово, будто взирал на сатанинское действие. – Прекратите горланить, как будто на площади. Великий Князь Святогор спит мёртвым сном. Его душа пока прибывает здесь и взирает на всё, что мы тут творим. Дайте ей спокойно перейти на ту сторону, – и забубнил молитву, вернувшись к библии.

– Могильщики они, – встрял тот, что вёл их всё это время по Терему. Говорил он тихо и усатому. – Княжна Мстислава послала за ними. Вернее, наняла, чтобы они по обряду Князя нашего Великого схоронили. А они пришли, чтобы Святогора Третьего подготовить… Ну короче, за делом они туточки.

– А чего я об том не знаю? – с недовольной обидой и важностью осведомился усатый очкарик.

Сила закатил глаза и тут же сгрёб очкарика за грудки, приблизив его перекошенное лицо к себе.

– А ты, чёрт усатый, кто такой? – тихо, но угрожающе осведомился он.

– Я здесь за тем… чтобы всякие пришлые не смели святотатство чинить… – поправив за радужку очки, пропищал усатый, делая всяческий вид, что он нисколько не боится и чертовски возмущён наглостью медведя.

Сила не дослушал, ибо не понял ровным счётом ничего, и оттолкнул усатого очкарика в сторону. Прошёл вперёд. Кощей за его спиной помахал накидкой и слепил такую морду, что так и хотелось оплеуху дать. И чего паяца строить, когда совсем не до этого.

Могильщик подошёл к кровати, на которой лежал Великий Князь. Батюшка, оторвав взор от библии, глянул на Силу недобро. Так же недобро глянул и Сила. Пародия какая-то. Непонятный усач, церковники, ожидающий своей очереди Сергей Бурлак, чтобы тоже прочитать свою молитву над покойным Князем – в какого бога он веровал, Сила до сих пор понять не мог, богов в мире сейчас много, чуть ли не у каждого свой, – ещё пара «сатанистов» в очереди, со своими книгами о вере под мышкой, у стены кучка репортёров и журналюг, даже Петрушка-кормушка здесь. Стервятники. В углах, чуть поодаль от кровати, тихонько всхлипывали слуги. У окон стояли по паре-тройке человек дружинников. Зачем? А Мстиславы, что должна горевать над братом, нет. Нет никого другого, кто был тесно знаком с Святогором, кто был к нему приближен, к нему и некогда к отцу его.