– Почему?

– Не атакует.

– Так он и раньше не атаковал. Зачем ему? Сидит себе в окопах да постреливает, да кладет наших рядами…Вон, сколько османы всего нарыли..

– Нынче он голодный. Языков приводят – те говорят: лошадей приедают в Плевне то.

М-да…

Они вернулись к офицерам стоявшим за большим холмом. Услужливый генеральский денщик быстро раскинул складной стол, выставил всякую снедь. Казаки, стоявшие поодаль конно, старались отводить глаза – с утра ведь шли не евши. Неожиданно, Осипа снова позвали к офицерам. Он побежал, придерживая шашку. Генерал сам налил и протянул ему пол стакана водки.

– Спасибо за службу.

– Рад стараться. – Осип хлопнул водку залпом. Огонь пробежал в груди и чуть захмелела голова.

– Снеси казакам самовар и бутербродов, – приказал генерал денщику. – Ну что, приказный, согрелся?

– Так точно.

– А сапоги, я смотрю, у тебя уже сухие. А мы же по грязи лазали, по воде?…

– Сейчас переобулся в запасные, а портянки я под седлом сушу.

– Вот, – сказал генерал – вот вам опытный вояка. И сто раз повторять не перестану: первое дело – ноги. В мокрых сапогах солдаты и при теплой погоде обезножат. Насмотрелся я в Севастополе. При солнышке, при теплой погоде – посидят в траншее, не переобуваясь, неделю, глядишь, снимают сапоги с пяткой вместе – отморожение. Пирогов точно заметил. И это нас ждет! Требую, чтобы у нижних чинов были сухие ноги! За отмороженные ноги буду наказывать офицеров! – и без перехода вдруг спросил у стоявшего по стойке смирно. Осипа.

– Влюблен в Скобелева? Говорят, вы, казаки, от него без ума.

– Казаков без ума не бывает, – ответил Осип, который от водки был чуть в кураже.

– Ого! – засмеялся генерал, и согласно, вослед за начальником, заулыбались офицеры. – – Ну, и как по вашему казацкому уму?

– Храбрый. По всем статьям герой и воитель…

Старый генерал пытливо вгляделся в лицо казака

– Э, брат, а ты не прост… Ты что же храбрости не одобряешь… А?

– Кто же геройства не одобряет. Генерал геройский. Только в строю и другие люди есть. Солдат матери ждут, детишки…

По тому, как все замолчали, Осип понял, что сказал, что-то важное, и сердце его замерло – могли наказать.

– М..-да – опять сказал генерал – Вот вам и ответ. И, обернувшись, к офицерам припечатал. – Четвертого штурма не будет.

– Кто это? – едва поспевая за денщиком, который нес казакам самовар и корзину с бутербродами, спросил Осип.

– Его Высокопревосходительство граф Тотлебен, сегодня прибыли…

– Про Тотлебена, который, командовал в Севастополе, Осип слышал, но представлял его себе совсем другим. Он казался ему богатырем, а этот хоть был и грузен и немногословен, но не производил впечатления ожившего памятника. А зечесанные на лысину волосы, которые даже легкий ветерок превращал в подобие запорожского «оселедца» делали его смешным.

– А сколько ему лет?

– Старики-с… Кажись, шидисятый годок ему следовает.

– Ну, еще крепкий.

– Знамо крепкий. Вон, по передовой таскается, молодых до поту гоняет. Пейте скорее, мне самовар нужон.

Казаки быстро разлили чай по фляжкам и разобрали бутерброды.

– Нехристи! – заругался денщик. – А офицеры что пить будут? Вам по стаканчику чая пожаловали, а вы весь самовар опростали!

– Не сепети! – строго сказал Осип. – Сказано было в точности: «Снеси самовар казакам!» Стало быть, от вольного чаю – то…Примай, свой самовар и ступай отсель с Богом…

– Чем собачиться здеся, – сказал Устякин , – давно бы второй самоварчик вздул.

– Вот ведь, хамы. Только допусти вас, вы и ноги на стол.

– Нууу…– грозно наклонили пики сразу несколько казаков, – Ты, вошь генеральская, говори да откусывай! Мы на хамах воду возим! В полках хамов нет! Хамы за плугом ходят! А мы тут кровь проливаем!