– Мы сами виноваты! – сказал Осип, – Не надо было отступать! А теперь болгары боятся, что турки вернуться и припомнят, кто русских поддерживал…

– Это верно только отчасти , отчасти…Расслоение существует в любом народе…И в любом народе богатые пассивнее бедных, которым в сущности нечего терять…

Но это не выдерживает критики… Сопротивление османам в Болгарии оказывали крестьяне, как правило не бедняки, у которых кроме заботы о том чем пропитаться иных забот нет… Зажиточные крестьяне и, конечно, интеллигенция, а она тоже не из бедных…

– Все не так просто,-тиская бороду в кулаке, сказал Дмитр, – Но в деяноста случаев из ста на борьбу поднимаются беднейшие слои общества, а не богачи.

– В нашем селе беднейшие разбежались по горам, богатые попрятались в своих домах и ждали за закрытыми ставнями чем бой кончится, а дрался средний класс – сказал Петко. – Так что деление на «бедный – богатый» – примитивно. Турки вербовали доносчиков среди беднейших слоев населения…

– Они везде вербовали… И это потому, что чувствовали свою слабость…

Волынщик заиграл какую то незнакомую Осипу мелодию.

– Слушай Осип . Это очень старый фракийский боевой танец. Здесь очень интересный ритм пятнадцать – шестнадцатых, мне так объясняли… Говорят что воины Александра Македонского несли длинные копья ,которые клали на плечу и вот этот отсутствующий так – это когда они встряхивали, поправляли копья на плечах… Вот, слушай….

Со скамеек стали подниматься мужчины и становиться в ряд. Крепкий, заросший густой бородой крестьянин вскинул руку с платком и особым, танцующим шагом величественно и неспешно повел вереницу танцоров за собою. В ряд включались все новые и новые танцоры…Длинная стенка перегородила площадь в так взмахивая руками и единым движением все сразу делая следующий шаг…

– Эх , – сказал Петко.– Проклятая нога.

И все таки он стал в ряд и прихрамывая двинулся мимо Осипа вместе со всеми своими односельчанами. Плыли перед казаком серьезные крепкие лица ,многие еще со следами пороховой гари и Осип понял ,почувствовал почему криво улыбаясь от боли и Петко движется с ними вместе, почему ему нужно было стать в этот ряд танцующих. – Так он ощущает себя часть. Этих людей ,частью этого села и этой страны…

У нас так не танцуют. – сказал Осип примостившемуся рядом, с цыгаркой в зубах, егерю, с которым держал оборону на завале.

– Что ж это не танцуют ? – обиделся тот ,– У вас казаков может и не танцуют ,а у нас в Белгороде «Тимоню» пляшут еще как ! Я те дам. Этак вот в три ноги! Вспроти нас эти ползают, а не пляшут… Бабы да девки как начнут топотать..

– Да и у нас девки хороводы водят. Себя выказывают , а здесь вишь как оне все дружно слепились…Зависть берет.

– Какое дружно? Сколь мужиков в селе – сотни три, а сколь на завалах стояло? Восемьдесят человек! Да и то много! Погоди, вот армеюшка русская уйдет , – они начнут дружка дружке глотку рвать. Тожа и у них нестроние. Все люди. Един Бог без греха.

– Турок опасаются. – сказал, почти невидный в сгущающихся сумерках , только белевший свежими бинтами на голове, артиллерист. – Вот что они под Эски Загорой устроили, когда Гурко ушел.

– Не надо было уходить. – сказал Осип, – Берем да бросаем. Что Ловчу, что Эски – Загору…

– Да мы охотой что ли в оступ то идем ? Кабы возможность являлась, рази мы бы отступали…! А даром то что головы класть! Тут не захочешь да отступишь, когда он прет валом… Сила солому ломит!

– Тоже и болгары эти! – сказал егерь, пыхнув красным огоньком самокрутки. – Нас со всей Рассеи согнали, воюем живота не щадя , а они по деревням отсиживаются да смотрят , чья возьмет. Да еще сумлеваются! Насмотрелся я на них.