Аня изучала языки, а потом работала переводчиком.

Иногда я думаю, что если бы тогда был немного посмелее или более осознанно смотрел на вещи, я вполне мог бы влюбиться в одну из них. Может быть тогда, моя судьба сложилась бы совершенно иначе.

Но тогда я был самым обычным пацаном из поселка, а они – девчонками, которые рано поняли, что хотят вырваться оттуда.

Глава 8. Те, кто остались

В итоге, большинство моих сверстников и одноклассников осело в поселке. Девчонки нашли себе мужей, парни-жён, устроились работать на тот же лесопильный завод и стали продолжением своих родителей.

Некоторые оказались в тюрьме. Кто-то за кражу, кто-то за убийство.

Я хорошо помню одного парня, который полез на столб скручивать провод, будучи уверенным, что ЛЭП давно отключена. Его ударило током и потом ему ампутировали руку.

Всё это происходило в поселке, в котором, как мне казалось, время остановилось. Там из года в год монотонно и однообразно шумел завод, а главными событиями были пьянки и застолья.

Глава 9. Новая школа

К середине седьмого класса школа в поселке не работала уже четвертый месяц – учителя бастовали из-за задержек зарплаты. Никто не знал, когда это закончится.

Я почти не появлялся дома, проводя время с одноклассниками, которые тоже были предоставлены сами себе. Всё чаще нам приходили в голову идеи, от которых сейчас моя кровь стынет в жилах.

Упавший с крыши недостроенного дома Вишня— не единственный такой случай. Мама понимала, что если ничего не изменить, я вполне могу пойти по его пути.

И тогда она решила перевести меня в городскую школу. Отцу эта идея не понравилась. Он отучился в поселковой школе девять лет, стал тем, кем был сегодня, и, по его словам, ничуть об этом не жалел. Хотя мне казалось, что ему было просто лень что-то менять в своей жизни.

Честно говоря, я даже не вникал, кем именно хотел меня видеть отец. Помню лишь одно: он настаивал, чтобы я пошёл по его стопам. С его точки зрения, любое образование было вредно. Нужно было так же как и он, после девятого класса идти на завод.

– Ты хоть понимаешь, что там с тобой сделают? – сказал он, когда узнал о том, что я перевожусь в городскую школу. – В лучшем случае проверят в драке, а в худшем разберутся по понятиям. Никто там с тобой нянчиться не будет.

Я слушал, смотрел на него и думал: «Отец, ну почему ты не можешь просто сказать мне что-то поддерживающее?»

Но мама настояла на том, чтобы я всё-таки учился в городской школе, и мы подали документы.

Здесь всё было совершенно иначе, чем в поселковой школе. Все ученики общались друг с другом без мата и угроз. Старшеклассники не шпыняли малышню и не нужно было каждый день отстаивать своё достоинство кулаками.

Никто ради потехи не издевался над слабыми, хотя наслушавшись пророчеств отца я ожидал чего-то подобного. Но вопреки моим ожиданиям, прогнозы отца не сбылись.

Меня встретили скорее с настороженностью, потому что все знали, где я учился раньше. Присматривались ко мне, осторожно расспрашивали.

Потом я встретил Ивана. Когда-то мы вместе ходили в детский сад, но я его даже не помнил. Он сам сказал мне об этом.

Моя новая школа была просторной, с длинными коридорами и светлыми классами. Отношение учителей тоже было другое. Они, действительно, учили и готовили нас к жизни, вкладывая в нас всю душу.

Я видел, что ведение уроков для них это не обычная формальность, а дело их жизни, которому они придают большое значение.

Мои новые товарищи по школе были детьми из обеспеченных семей, их

родителями были налоговики, полицейские, владельцы бизнеса.

В своей прежней школе я часто становился свидетелем того, как в школьном туалете кого-то загоняют в угол и отнимают у него деньги. А жертва вынуждена либо терпеть побои и издевательства, либо огрызаться.