Все ее туловище, обмотанное широкими окровавленными бинтами, меня напугало, но, не показывая вида, я что-то рассказывала и убеждала ее, что все будет хорошо, хотя от вида огромных кровоточащих шрамов мне было не по себе. Присохшие бинты я отмачивала кипяченой водой, а затем медленно снимала. В тот вечер она не стонала и не вскрикивала. Процедура проходила осторожно.

Закончив, я тихо вздохнула, а мама поцеловала мои ладошки.

– У тебя золотые ручки, – сказала она. – Не знаю почему, но боли я не чувствовала.

С тех пор медсестра не понадобилась, и всякий раз мама с удивлением повторяла:

– От твоего прикосновения исчезает боль…

Вспомнив это, я решила снять боль у Вали. Хотя не понимала, что за темное облако, но точно знала, что ее боль – живая сущность.

– Могу сесть рядом? – спросила ее.

Она кивнула.

– Закрой глаза. Когда скажу, откроешь и расскажешь о своих ощущениях, – попросила я.

– Сильно болит… Не прикасайся, – испуганно предупредила она.

На некотором расстоянии от тела я провела рукой и вскоре коснулась упругой, невидимой оболочки. Чувствовала сопротивление. Темного облака над телом не проявлялось. Решила, что мне показалось. Через минуту-другую моя рука нашла углубление, и сквозь него опустилась ниже, но к телу не прикасалась. Мимо руки скользнула холодная тягучая массса. Она переливалась, словно меняла форму, и вскоре прилипла к пальцам. Это было чем-то странным, пугающим, но и смешным. Несколько секунд понадобилось, чтобы эту субстанцию сжать в руке. Ощутив, что всё собрала, я быстро ушла в ванную. Вернувшись увидела, что Валя сидит на кровати и улыбается.

– Как чувствуешь себя? – я тоже радовалась.

– Ты перебирала внутренности? Передвигала их? – изумилась она. – Как ты это делала?

Ответить что-то определенное я не могла. Знала только, что в тот момент я словно растворилась. Моей рукой кто-то управлял, позволив чувствовать невидимое.