– Фландин, сын Келгфара, из Эгенферроса, – повторил Бэрвин. – Тебе это о чем-нибудь говорит, дядя?

– Быть того не может, – прошептал гнолл и стараясь, как можно тревожить легкий пылевой ковер на полу, аккуратно пробрался к стене с надписью.

Гнолл взял факел из рук Бэрвина и внимательно изучил надпись.

– Очень интересно, – задумчиво, теребя себя за ухо, протянул Чексид.

– Чего быть не может? И что именно интересно? – нетерпеливо спросил, ничего не понимающий, дворф.

Гнолл задумался, припоминая легенду, слышанную им когда-то очень и очень давно. Тогда Чексид был еще совсем молод и не был разбойником, в те времена он мирно жил со своими родителями на рыбацком острове Этире, что находится к юго-западу от Фагнора. Рассказал ему эту легенду один знакомый, полуэльф, который как-то гостил у них некоторое время. В той легенде повествовалось об амазонке из Шелдона, ее звали Джет Каст, она совершила много славных подвигов, самым славным из которых была ее победа над армией орков, вырвавшихся из своих земель. Подробности Чексид плохо помнил, но, что примечательно, одним из ее спутников и соратников был именно дворф Фландин из Эгенферроса, по прозвищу Буян.

Все это гнолл и выложил дворфу.

– Ого! – удивился Бэрвин. – Оказывается, я отыскал жилище прославленного в этих землях героя….

– Которого убил Рио и который, похоже, был твоим кровным отцом, – мрачно закончил Чексид. – Да…, дела.

– Ты в этом уверен? – взглянув на гнолла в упор, спросил дворф.

– Хотел бы я ошибиться, но, по всей видимости, все именно так и было, – гнолл нервно завилял хвостом. – Ты хотел сравнить руны на стене с рунами на медальоне? Думаю это, все прояснит окончательно.

Бэрвин суетливыми движениями извлек из-под куртки свой родовой камень, бегло бросив взгляд на руны на талисмане и на руны не стене, он разочарованно вздохнул.

– Сравни амулет, что я передал тебе пять лет назад, амулет твоего отца по крови, – подсказал гнолл. – Он ведь все еще у тебя?

Дворф тут же встрепенулся и снова полез под куртку. Он долго и придирчиво изучал руны на втором камне сличая их с письменами начертанными на стене. Гнолл вытянув шею, выглядывал из-за спины дворфа, занимаясь тем же.

– Все сходится, – Наконец выдохнул Бэрвин.

– Все сходится, – шепотом, несколько раз, как заклинание, повторил за дворфом гнолл.

Бэрвин молчал, желваки заходили на его скулах, а на висках вздулись вены. Чексид искоса поглядывал на него, готовый ко всему.

Дворф был не таким, как сам Чексид или Рио, когда тот еще был жив. Гнолл и Риордан Хэддинг, грабили ради наживы, им нужно было золото, и если его им отдавали добровольно, то они всегда отпускали своих жертв. Бэрвин же предпочитал действовать иначе или, как он сам говорил, проще, он сначала убивал свою жертву и потом, не спеша, обыскивал труп.

Порой Чексиду даже, казалось, что его названный племянник слишком жесток, и зачастую неоправданно. То ли ему доставляло удовольствие, когда он кого-нибудь убивал, то ли ему было все равно, но уж точно угрызениями совести и какими-то переживаниями он не мучился. Гнолл не раз пытался вразумить его, но все было без толку. Бэрвин слушал его, кивал головой, но все равно продолжал убивать.

Не сказать, чтоб и сам Чексид был в этом отношении святым, на его руках было достаточно крови, ни в чем не повинных людей, эльфов и дворфов. Но все-таки если можно было обойтись без кровопролития, он именно так и поступал. А если и приходилось убивать, делал он это безо всякого удовольствия.

После смерти Рио, с того времени, когда вместо него с Чексидом, Фагнор стал посещать Бэрвин, дворф сильно изменился. Он стал более замкнутым, равнодушным ко всему, часто выказывал неожиданную и неоправданную агрессию. Чексиду, даже казалось, что он вообще уже неспособен к каким-либо проявлениям эмоций, он все делал с каменным равнодушным лицом, застывшим взглядом и кривой ухмылкой на лице.