До дацана доехали за час. Благо, что недавно святилище посещал Президент и распорядился положить свежий асфальт. Но виды из окна открывались колоритные. Степь, полуголые сопки с елями да сельские деревянные дома с заборами, гаражами из того же строительного материала. Из-за отсутствия деревьев во дворах кажется, что их недавно построили. Наверное, ветра мешают, – подумал про себя. Огородов тоже особенно нет. Может, уклад кочевников не располагает к этому.

Дома побогаче отделаны сайдингом и покрыты ондулином, кирпичных почти нет. На улицах реклама, призывающая сдавать шкуры КРС (крупного рогатого скота) и лошадей, работать в Южной Корее или воспользоваться кредитом на строительство жилья под материнский капитал.

Ближе к городку Иволгинск дорогу переходили коровьи стада. Местные бурёнки или мохнатки довольно жилистые и неприхотливые к траве. Зимой они копытами разбивают снег, чтобы питаться подножным кормом. В окрестных арыках и каналах купались загоревшие ребятишки и взрослые. Мы поначалу хотели поехать в Тамчинский дацан, что в Гусиноозёрске, но пожалели шести часов на дорогу, поэтому выбрали тот, что поближе – в Иволгинске. Я бывал в нём трижды, но люблю приезжать сюда при каждом посещении.

Заметил, что улицы в Улан-Удэ празднично украшены и вывешены бурятские флаги, чем-то напоминающие украинские, только с белой полосой между жёлтым и голубым. Выяснили в информ-центре при дацане, что в течение трёх дней в республике проходит праздник Алтаргана, что означает фестиваль монголо-бурятской дружбы и единения. Нам дважды повезло, так как в июле 2008-го года мы попали тоже на бурятский фестиваль Сагалганаар. На парковке при дацане у половины машин монгольские номера. Со временем более праздничной становится республика Бурятия. Наверное, это привлекает немногочисленных европейских туристов и соседей монголов, которые и внешне и по языку очень похожи. В магазинах и сувенирных лавках стало появляться много монгольских товаров.

Вход в дацан бесплатный. В сувенирных рядах купили детям зимние варежки и колготы из добротной монгольской шерсти. С трудом отнекивались от мандал, тибетских тарелок, амулетов, оберегов и прочих товаров китайско-монгольского ширпотреба. Со слов продавщицы – все изделия «заряжали человека положительной энергией или улучшали карму». Но ответить нашему ребенку, что это означает «энергия», она не смогла. Сказала лишь: «Подрастёшь – узнаешь!» С перерывом на обед в кафе при дацане (всё те же буузы) прошлись по священному кругу, состоящему из многочисленных барабанов с иероглифами и ручками, которые необходимо крутить по часовой стрелке. Как написано при входе: «Это очищает и одухотворяет человека». Многие старушки уже не могли ходить, и внуки-сыновья переносили их за спинами. Большинство посетителей, несмотря на жару, были одеты в довольно плотные национальные одежды, меховые шапки и кожаные сапоги.

Между барабанами находились скромные деревянные домики служителей лам и яркие буддийские храмы, строительство которых прогрессивно увеличилось. Утром здесь прошло стадо коров, так как на земле остались засохшие котяхи.

По совету девушки из отеля мы зашли в десятый дом. Благо, что постройки не закрывались. Лишь, когда лама уезжал, он вешал на дверь металлический засов и амбарный замок.

Внутри пахло благовониями, и было относительно прохладно, хотя кондиционера нет. Из мебели кровать, стол, стулья, подобие комода, в углу двухпудовая гиря и штанга с блинами. Монахи, как мне показалось, довольно неравнодушны к своему телу, и регулярно занимаются физическим совершенствованием. Обряд поклонов Будде требует хорошей спортивной формы. Толстых и обрюзгших среди них не встречал. Мы оторвали относительно молодого ламу, одетого в тёмно-вишнёвый балдахин, от «яблочного компьютера». Он снял наушники и вопросительно посмотрел на нас светло-карими глазами.