– Два дня назад, – начал он, – вернулся автоматический зонд под номером семь тысяч сто, отправленный в начале войны на поиск заселённых противником систем.

Дальше случилось то, чего Вьятт не мог даже предположить. Подготовленная заученная речь словно выветрилась из головы. Терзая память и глядя в цепкие глаза руководителя, Вьятт понимает, что пауза затянулась, но как ни старается, вытащить из памяти заготовленные слова никак не выходит.

Правильно оценив паузу, руководитель постарался помочь запнувшемуся студенту.

– Отправленные на поиск зонды справились с задачей, – продолжил он затронутую Вьяттом тему, – обнаружив планеты вахнов, они направились дальше, изучая встреченные на пути системы. С тех пор прошло больше двух лет, а зонды всё ещё продолжают возвращаться. Ты говорил об одном из них, но насколько мне известно, семь тысяч сотый ничего интересного не привёз. Или я чего-то не знаю?

Заинтересованность авторитетного в огромном коллективе человека, его тёплый тон подействовали магически. Вьятт успокоился, язык приобрёл пластичность, и он вновь заговорил.

– Как вам известно, один из банков памяти зонда оказался повреждён, и после неудачных попыток снять с него информацию старший техник приказал мне демонтировать вышедшее из строя оборудование и сдать на хранение. Я нарушил приказ, – потупил взор студент, – демонтировав хранилище, я, пользуясь собственными наработками, попытался снять с него информацию, и мне это удалось.

Тёмные глаза руководителя слегка прищурились.

– Продолжай, – требует он.

Молча вставив носитель в приёмник голографа, Вьятт включил прибор.

Яркость освещения упала до минимума, над столом замерцали сменяющие друг друга незнакомые созвездия.

Покопавшись в меню, Вьятт выбрал искомое. В воздухе появилось изображение звёздной системы, которая, увеличиваясь в размерах, заняла пространство над столом, и, ограниченная возможностями прибора, распалась на отдельные сегменты. Увеличенная в тысячи раз скорость воспроизведения позволила за минуту подробно рассмотреть две безжизненные, изрытые метеоритными кратерами проскочившие мимо камер зонда планеты.

Затем появилась она. Огромная, укрытая словно саваном, слоем атмосферы планета по мере приближения зонда обрастает всё новыми подробностями. Появились крупные водоёмы, паутина рек, горные хребты и сплошь покрывшие сушу гектары девственного леса.

От зонда отделился атмосферный модуль, и висящая над столом проекция вновь разделилась. Одна часть по-прежнему транслирует плывущий под зондом огромный шар, когда как другая, пронзив плотные слои, окунулась в потоки гуляющего над равниной ветра. Навстречу устремился бескрайний лесной массив. Идущий на высоте птичьего полёта модуль периодически зависает на месте, и тогда панорамные камеры транслируют первозданную красоту природы.

Спустя пять минут глава отдела оторвался от созерцания девственных образов.

– Планета необитаема, – сделал он первые выводы, – приборы не фиксируют биологически развитых видов. На поверхности нет следов разумной деятельности. Состав атмосферы идентичен нашему. Комфортная температура. Потребуются более подробные исследования, но уже сейчас, Вьятт, я могу тебя поздравить. Ты открыл для человечества настоящую жемчужину. Молодец.

– Планета кому-то принадлежит, – заявил Вьятт в ответ.

– Понимаю, – улыбнулся руководитель, – сложно поверить, что в свои семнадцать вписал собственное имя в историю, но это так, и тебе придётся это принять.

– Планета кому-то принадлежит, – упрямо повторил Вьятт.

С лица начальства схлынула торжественность.

– Хорошо, – приготовился он слушать дальше, – убеждай.