Но то, что уход будет таким болезненным она не ожидала. Мучило чувство вины перед Господом, считала себя предательницей. Даже молиться боялась. Такой разлад в душе незамедлил сказаться-заболела, попала в больницу. Впервые, очень болезненно дал о себе знать остеохондроз: головокружениями, полуобморочными состояниями…

Сколько же всего было пережито за годы совместной жизни! Не мог Стас всё забыть, зачеркнуть! Он сам говорил: "семья это святое". Он ошибся, увлёкшись женщиной, вскоре одумается и вернётся.

Он вернётся, а в квартире свинарник-обвела она взглядом комнату. Поднялась, принялась собирать разбросанные вещи. Почуствовала как голова снова наполняется лёгким звоном. Стала двигаться медленнее, но привычную для неё работу не бросала: подмела пол, вытерла пыль.

На кухне мыла посуду, думала: нужно поесть, ведь она почти ничего не ела в эти запойные дни. Открыв крышку кастрюли, поморщилась: вид, плавающих в золотистом бульоне кусочков курицы, аппетита не вызвал. Скорее наоборот.

Варёная дохлятина-снова поморщилась Алина. Выпить бы кефира…или стакан компота…а что если рюмку водки?…для аппетита.

Она за горлышко вытащила бутылку из-за газовой плиты. Но от запаха алкоголя к горлу подкатила тошнота. Алина вылила водку в раковину. В кухню притрусила "боксёрша". Постояла, будто оценивая ситуацию, затем стала метаться от дверей кухни к входной двери.

Странная собака-думала Алина, одеваясь.-Собака каким-то образом поняла, что хозяйка пришла в себя. Собака зовёт меня на прогулку. Интересно как животные мыслят? Люди словами, а они чем?

После прогулки стало легче и Алина всё таки поела суп. Точнее накормила себя им. Как кормят маленьких детей, нежелающих кушать: ложка за ложкой. "За папу, за маму". От еды или от слабости по спине побежали ручейки пота. Снова захотелось забраться в постель, но заверещал дверной звонок.

Стас неловко, бочком проскользнул в дверь. Они прошли в комнату, уселись в кресла, молчали, разделённые журнальным столиком как барьером. Лицо мужа, как и своё накануне в ванной, казалось чужим. Особую неприязнь почему-то вызывала выпяченная нижняя губа…губа сластолюбца. Как странно, что раньше она этого не замечала.

–Вы мне очень дороги, -начал Стас. -Но жить я с вами не хочу.

От этих слов у Алины на миг перехватило дыхание, тупой испуг ударил в ноги.

–А как же я теперь?– спросила она и почувствовала как жаром стыда полыхнули щёки: какая пошлая фраза! Так, наверное, говорят все брошенные жёны.

Но не смотря на стыд, она всё таки попыталась удержать его:

–Если я скажу миленький, любименький не уходи…-она сделала паузу и уже глядя в его отрешённые глаза, выдохнула:– Ты ведь всё равно уйдёшь. Так что…собирай свои вещи.

Стас, облегчённо вздохнув, поднялся. Взял её руки в свои. Сперва поцеловал их, потом её лоб. Последний поцелуй разозлил её. Целует как покойницу.

–Я буду помогать вам деньгами,– сказал муж.

Она, резко вскочив, бросилась на него с кулаками.

–Ненавижу тебя! Убирайся вон! И подавись своими чёртовыми деньгами!

Он отклонился назад, защищая от ударов лицо. Потом поймал её руки, больно сжал запястья и силой усадил её в кресло. Ушёл, хлопнув дверью.

Она потёрла запястья, словно снимала с них невидимые наручники. Поднялась, сделала несколько шагов и рухнула на опостылевший диван.

Вот и всё. Надежды больше нет. Боже, где ты?!

* * *

На следующее утро выбраться из постели она не смогла. Дрожащие ноги подкашивались, в глазах мелькали чёрные мушки.

Сына нужно разбудить-думала она-Если он не пойдёт на работу с деньгами будет туго. Ведь от мужниной помощи я отказалась. Как бы дойти до его комнаты?…