Но на следующий день Тэкеши был вынужден отправиться в город, так как продукты закончились. Это снова поход в обитель лгунов и лицемеров.

Самурай шел по уже знакомой дороге. Его одежда была заметно дороже, чем та, что у проходящих мимо горожан. Из-под кимоно спускались штаны, в то время как у подавляющего большинства халаты открывали голые ноги, порой даже не обутые. Там, где у Тэкеши виднелась нижняя рубаха с белым воротничком, у всех было лишь голое тело. Неудивительно, что он ловит столько взглядов на себе; воин только сейчас осознал, как сильно выделяется из толпы.

Вот он проходит дом Наны: аккуратный, зажатый между двумя другими, побольше и потемнее, он уставился своими глазницами- окнами прямо на Тэкеши. Признаться, от этого становится немного не по себе, особенно, представляя, как из глубины на тебя смотрит сама хозяйка – женщина, которая может казаться очень милой, дарить цветы и ярко улыбаться днем, а ночью она снимает все свои маски и злорадствует, глядя бедной девушке в глаза. Ей все равно на маленького ребенка, на слезы. Ее волнует ее собственный достаток. А вот и хозяйка. Тэкеши увидел пожилую фигуру, разговаривающую с каким-то мужчиной недалеко от своего крыльца. Она бросила на него короткий взгляд и отвернулась, но потом вновь пронзила глазами и осмотрела с ног до головы. На несколько мгновений он уставился на нее, словно завороженный.

…Нана-сан удивительная женщина…

…это будет тебе уроком!..

…эта добрейшая госпожа…

…ничего страшного, не умрет…

Тэкеши устремил взгляд в сторону и быстро прошел, не оборачиваясь на женщину, которая проследила за ним взглядом. Вряд ли она видела его в тот раз. Сейчас ее любопытство объяснялось тем же, что и у всех остальных: неспособностью принять что-то новое, страх изменений. Или было в ее глазах что-то еще? Это неважно; самурай направился по прямой дороге в сторону рынка.

– Вам очень идет его одежда, – тихий и спокойный голос прозвучал из-за спины воина. Это было очень неожиданно. Обычно, ничего громче шепота ему слышать не приходилось.

Тэкеши обернулся и увидел мужчину средних лет. Одет он был в серое одеяние, ничем не приметное, но куда более аккуратное, чем одежда других прохожих. Голова его была обрита, на плече висела сумка.

– Чья? – сухим голосом спросил самурай, видя, что его собеседник заглядывает ему в глаза. Тот явно не собирался говорить следующую фразу, давая возможность высказаться Тэкеши.

– Хадзи-сана, конечно же. Повезло, что размеры совпали!

Герой стоял в недоумении: он был не готов к тому, что кто-то из местных начнет с ним такой разговор, да еще и демонстрируя осведомленность его жизнью.

– Откуда вам известно…

– Что вы поселились в доме на холме? – незнакомец залился звонким смехом. – Ну вы же и сами понимаете, не так ли?

Да, Тэкеши все утро разглядывает местных и понял, что живут они небогато, одежда тут в ходу деревенская, без изяществ.

Незнакомец заметил, что герой замялся.

– Хадзи-сан приехал к нам из центральной Японии, у него был утонченный вкус, мы все могли заметить его издалека.

Самураю не очень хотелось продолжать разговор, он пришел сюда не за этим. Напротив, общения с местными он планировал избежать. Хотя стоит заметить, этот человек оказался другим. В нем не было какой-то настороженности. Сколько бы герой не вглядывался, в глазах его не увидел недоверия.

– Что-то я совсем забылся. Меня зовут Камидзу, я служу вон в том храме, – монах указал в сторону пагоды13, высившейся за ближайшим домом. Яркая башня, края крыш которой устремились к небу, будто бы руки, сложившиеся в молитве.

– Слухи о вас ходили по нашему городку, я хотел увидеться лично: не так часто к нам попадают гости.