– Такого со мной еще не бывало. Правда, когда ложишься в постель, гасишь свет, закрываешь глаза, очень часто возникает какая-нибудь музыкальная идея.

– Самое популярное сочинение Чайковского – «Танец маленьких лебедей» из балета «Лебединое озеро», Хачатуряна – «Танец с саблями» из балета «Гаянэ», Канчели – песенка из кинофильма «Мимино»…

В связи с этим вопрос. У вас никогда не возникало желание писать более демократическую музыку, скажем, эстрадные песни…

– В молодые годы я пару эстрадных песен написал, но, то ли их не смогли, говоря современным языком, раскрутить, то ли по какой другой причине, стимул угас, и я не стал этим заниматься. Вообще-то, честно говоря, это не мое.

– Вы используете компьютер как композитор?

– Компьютером пользуюсь. Синтезатором нет.

Раньше я писал от руки, сейчас есть нотографические программы. На компьютере выходит раза в три-четыре быстрее. Есть возможность прослушать

музыкальный материал. Одним словом, удобно.

– Как, по-вашему, пресловутая глобализация способна нивелировать, свести на нет национальный колорит, национальные корни музыкального произведения?

– Вряд ли. Они, на мой взгляд, никуда не исчезнут, не пропадут. Во всяком случае, в моих сочинениях это явно прослеживается.

…Есть умозрительная музыка. Я слышал такую на фестивале в Германии. На электронных инструментах французы исполняли музыку, совершенно лишенную, как мне показалось, национальных корней. Отдельные звуки,

никакой мелодии. Длинно и скучно.

– В каких вы отношениях с индустрией звукозаписи? Где и какие ваши диски можно купить?

– По-моему, нигде. Кому нужна моя симфония массовым тиражом? (Достаточно десяти экземпляров). Ее можно скопировать с компьютера.

Я, конечно, стараюсь, чтобы мои сочинения в цифровом формате существовали. Их, наверное, можно найти и в Национальном симфоническом оркестре, и в оперном театре. Там есть хорошая аппаратура и записи. Но чтобы пойти в магазин и купить, это вряд ли возможно.

– Почти пятнадцать лет вы были председателем Союза композиторов республики.

В ущерб своему творчеству. Не жалеете об этом?

– Когда мой предшественник Роберт Газизов пригласил меня исполняющим обязанности, я не думал, что останусь здесь на пятнадцать лет. Я дорожил своим собственным мнением, которое мог высказать, и не питал слабости к руководителям и руководящей работе.

Теперь, когда прошло столько лет, я не считаю, что это понапрасну прожитые годы. Раз это случилось, значит, так было надо. Я приобрел большой опыт, научился общаться с людьми, понимать их сильные и слабые стороны. Конечно, это повлияло на мое творчество, я стал меньше писать.

Когда последний раз меня переизбирали, я подумал: «Не переизберут и очень хорошо, займусь своими делами». Как только я ушел с поста председателя, начал плодотворнее работать, написал две симфонии…

– В разные годы вы успешно преподавали в Уфимском институте

искусств и в Средней специальной музыкальной школе. Что вас побудило оставить эту работу?

– Мне нравилось работать с молодыми. Для преподавания нужно две вещи. Первое – хороший ученик. Второе – достойная зарплата. А когда нет ни того, ни другого, сидеть и изображать из себя профессора я не могу.

– Есть такое мнение, что «время композиторов и художников прошло, настало время портных и парикмахеров». Многие хоронят классическую музыку. На ваш взгляд, у нее есть будущее?

– Я не думаю, что наступил конец классической музыки. Рынок, конечно, делает свое дело. Классика сейчас не в фаворе. На телевидении «Давай поженимся» и прочее в том же духе. Насаждаются литература и музыка дурного вкуса, пошлость. Это плохо. Но я оптимист. Если сегодня плохо, завтра будет хорошо.