В полумраке часовни, освещенной лишь мерцанием свечей, их ждал отец Фрациск, согласившийся на рискованный обряд, движимый состраданием и верой в силу любви. Венчание было скорым и тайным, словно заговор. Клятвы верности звучали тихо, но твердо, обручальные кольца блеснули в слабом свете свечей, связывая их судьбы навеки. В этот момент риска и надежды любовь Элеоноры и Бертольда обрела нерушимую силу таинства венчания.

Сразу после венчания, не теряя ни минуты, они пустились в путь.

Элеонора с Бертольдом, держась за руки, выскользнули в ночную тьму. Дождь или туман укрывали их от погони, ветер нес шорох их торопливых шагов. Сердце колотилось от страха и надежды, но они бежали вперед, туда, где маячил призрачный свет свободы.

И тут в плане побега возникла новая идея, словно луч солнца в темном царстве отчаяния. Вспомнив о переговорах отца Бертольда с русскими купцами и своих недавних поездках в Москву, Бертольд предложил Элеоноре дерзкий план – бежать в Россию. Он знал о благосклонности Петра Великого к немцам, о возможности найти приют и покровительство в далекой и загадочной русской земле.

Элеонора, не колеблясь ни минуты, согласилась. Россия казалась им далеким и неизведанным краем, но именно там, вдали от родительской воли и родовых предрассудков, они надеялись обрести свое счастье и свою русскую зарю любви.

На крыльях ночи, юные беглецы от судьбы, Элеонора и Бертольд покидали пределы баварских земель, стремясь к далекой и загадочной России. Их путь лежал через леса и поля, города и веси, навстречу неизведанному будущему, где они надеялись обрести не только свободу, но и окунуться в интересную, новую жизнь.

Вскоре после венчания и побега, в начале лета 1722 года, они направились в Москву – сердце огромной Российской империи, город контрастов и перемен, где древность соседствовала с новизной, а традиционный уклад жизни стремительно менялся под напором реформ Петра Великого.

Воображение рисовало новый мир, полный тайн и загадок.

Дорога в Россию стала поистине испытанием. Слякоть и бездорожье превратили когда-то проложенные пути в непроходимую трясину. Колеса кареты то и дело проваливались в глубокие колеи, вырытые другими повозками, и щедро обрызгивали грязью бока экипажа. Серые, низкие облака заволокли небо, не оставляя ни единого просвета для солнца. Ветер, пронизывающий до костей, нес с собой мелкий, колкий дождь, превращая дорогу в липкую грязь.

Деревни, мимо которых они проезжали, казались призрачными. Избы, покрытые почерневшими от времени соломенными крышами, стояли покосившись, словно готовые рухнуть в любую минуту. Заборы, сплетенные из грубых жердей, торчали в разные стороны, словно обломанные зубы. Лица крестьян, встречавшихся на пути, были суровыми и неприветливыми, словно высеченными из камня. Их одежда, грубая и заплатанная, говорила о бедности и тяжелом труде.

Однажды, когда карета с грохотом провалилась в очередную глубокую колею, раздался резкий треск. Ось сломалась, и экипаж накренился на один бок. Бертольд и Элеонора, вылезли из кареты, чтобы осмотреть повреждения.

"Что же нам делать?" – в отчаянии воскликнула Элеонора, глядя на сломанную ось.

Бертольд попытался успокоить ее, но сам был встревожен. Они находились вдали от крупных селений, они не знали русского языка , было неясно, где и как искать мастера, способного починить карету.

К счастью, вскоре на дороге показалась телега, запряженная парой лошадей. Бертольд остановил купца и попытался объяснить ему свою беду. Тот, осмотрев поломку, покачал головой и сказал, а скорее показал на пальцах, что но он знает деревню, где живет кузнец.