Позже, когда я была школьницей, на этих концертах выступала и я, передавая этим благодарным зрителям те представления, которые мы проводили в школе. Причем здесь я выступала одна за всех персонажей спектакля. Что интересно – ни бабушка Эстер, ни мама в этих концертах не принимали участия – они для этого были слишком серьезными людьми.

Бабушка Эстер была совершенно необразованной женщиной и очень плохо говорила по-русски. Дедушка Герш подшучивал над своей женой. Он говорил, что она владеет тремя языками и приводил пример своего утверждения. Она говорит: «Кыцька бусыр хоп», что переводится следующим образом: «Кошка схватила мясо», то есть: «кыцька» – это русское слово «кошка», «бусыр» – мясо на иврите, а «хоп» – это на идиш.

Моя бабушка Эстер оставила у меня на всю жизнь самые теплые воспоминания. Мне так нравилось имя Эстер, что я дала себе зарок, что если у меня когда-нибудь родится дочь, то я назову ее этим именем. Но Бог дал мне только трех сыновей и ни одной дочери.

Бабушка Эстер происходила из более высокой, по тем временам для евреев, династии раввинов, но все же была неграмотной. У нее был брат, которого я смутно помню и забыла даже его имя, а жену его звали Цирл. Помню только, что он жил в деревне Добрянка. В этой деревне было всего несколько еврейских семейств и он там совмещал обязанности раввина и резника. Эти еврейские семьи неплохо его содержали. Я несколько раз у них гостила. У них был просторный, чистый, хорошо обставленный дом и летняя кухня. Вели они сельский образ жизни. У них были куры, корова. Он и местным крестьянам резал скот и птицу. Все это позволяло им хорошо жить.

У него было трое дочерей: Перл, Рахл и Буся. Буся – ровесница Бобеле, часто приезжала к нам в гости и привозила много вкусной крестьянской еды. Это было сливочное масло, подсоленный творог в деревянном бочоночке и много всякого другого. В гражданскую войну Рахл с мужем и дочерью Фаней погибли, и я не знаю как, а две другие их дочери Сарра и Рива жили в Одессе. Что касается Перл (Песи), то до 1924 года ее семья с сыном Куциком жила в деревне. Затем жить в деревне стало опасно и они уехали в Америку. Она писала, что варит пищу у плиты в белом платье, чего мы и представить себе тогда не могли. О Бусе я ничего не знаю.

Из предков со стороны мамы я помню только ее отца – Хаима-Цуди Бавского и его сына Колмен-Лейба. Хаим-Цуди жил в городе Елисаветград, в народе его звали Каныболот, а сейчас называют Кировоград. Его первая жена Идес рано умерла, оставив ему двоих детей – старшую дочь Брану, мою маму, и младшего сына Колмен-Лейба. Идес я не застала в живых. По рассказам она умерла от удара коровы во время дойки.

Я помню его вторую жену, которую звали Суре-Лея. Это была высокая, дородная женщина. Дедушка был среднего роста, хорошего телосложения, белокурый, с розовым цветом лица, серо-голубыми глазами и небольшим носом с маленькой горбинкой. Человеком он был серьезным, мало разговорчивым, но красиво тихо смеялся. У него была плохая черта – он был чрезвычайно скуп. Характерно, я не помню, чтобы он когда-нибудь прислал своим внукам подарки.

Хаим-Цуди имел хорошую по тем временам специальность скорняка (Скорняк – мастер по изготовлению и ремонту меховой и кожаной одежды). К тому же он был деловым человеком. У него был свой выезд. Летом он запрягал лошадь в повозку, а зимой в сани. Таким образом, он, в отличие от других скорняков, не ждал, пока заказчик к нему придет, а сам разъезжал по базарам и селам и покупал шкуры по дешевке. Купленные таким образом шкуры он обрабатывал и потом выгодно их продавал.