В составе группы армий «Север», «Центр» и «Юг» противник ввёл в действие 3712 танков и штурмовых орудий. Сухопутные войска поддерживались 4950 боевыми самолётами. Войска вторжения превосходили нашу артиллерию почти в два раза, артиллерийская тяга в основном была моторизована.

Не раз возвращаясь мысленно к первым дням войны, я старался осмыслить и проанализировать ошибки оперативно-стратегического характера, допущенные собственно военными – наркомом, Генеральным штабом и командованием округов – накануне и в начале войны. И вот к каким выводам я пришёл.

Внезапный переход вермахта в наступление в таких масштабах, причём сразу всеми имеющимися и заранее развёрнутыми на важных стратегических направлениях силами, то есть характер самого удара, во всём объёме нами не был предусмотрен. Ни нарком (Тимошенко. – В. С), ни я, ни мои предшественники Б. М. Шапошников, К. А. Мерецков и руководящий состав Генерального штаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день мощными компактными группировками на всех стратегических направлениях с целью нанесения сокрушительных рассекающих ударов.

Далее. Накануне войны 10-я армия и ряд других частей Западного округа были расположены в белостокском выступе, выгнутом в сторону противника. 11-я армия занимала самое невыгодное расположение. Такая оперативная конфигурация войск создавала угрозу глубокого охвата и окружения их со стороны Гродно и Бреста путём удара по флангам. Между тем дислокация войск фронта на гродненско-сувалковском и брестском направлениях была недостаточно глубокой и мощной, чтобы не допустить здесь прорыва и охвата белостокской группировки. Это ошибочное расположение войск, допущенное в 1940 году, не было устранено вплоть до самой войны. Когда главные группировки противника смяли фланги войск прикрытия и прорвались в районе Гродно и Бреста, надо было быстро отвести 10-ю армию и примыкающие к ней фланги 3-й и 4-й армии из-под угрозы окружения, рокировав их на тыловые рубежи – на угрожаемые участки. Они могли значительно усилить сопротивляемость действующих там соединений. Но этого сделано не было.

Аналогичная ошибка повторилась и с армиями Юго-Западного фронта, которые также с запозданием отводились из-под угрозы окружения. Во всём этом сказывалось отсутствие у всех нас тогда достаточного опыта умелого руководства войсками в сложной обстановке больших ожесточённых сражений, разыгравшихся на огромном пространстве».

Бои в районе Гродно продолжались 24 и 25 июня. Но и здесь не обошлось без накладок, которые уже зависели не от умения воевать, а от отсутствия элементарного разумения: танкистам, которые начали отступление, пришлось бросить технику и сдаться на милость победителя. Из-за чьей-то непредусмотрительности они не смогли вывести из боя материальную часть – не хватило горючего. Довольно частое головотяпство командного состава советской армии в первый год войны было фактором, сопутствующим поражениям Красной Армии, помимо превосходства фашистов в танках и авиации. Фашистская авиация – бомбардировочная и истребительная – приблизительно до середины 1942 года, момента, когда советские ВВС стали превосходить немецкие качественно и количественно, была надёжным помощником сухопутных сил, имея возможность оказывать им поддержку с воздуха. Для Красной Армии это было редкостью, праздником, который каждый раз санкционировался чуть ли не Генеральным штабом. Она могла полагаться только на мужество и стойкость пехоты и средства её сопровождения. Поэтому, выражаясь канцелярским языком, и безвозвратных потерь в ней было неизмеримо больше, чем в других родах войск. И немцы вскоре почувствовали силу русского духа на всех стратегических направлениях, в особенности на подступах к Москве. Вот дневниковое признание от 1 декабря 1941 года командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала Фёдора фон Бока: «Представление, будто пропоследние 14 дней, – галлюцинация. Остановка у ворот Москвы, где сходятся системы шоссейных и железнодорожных путей почти всей Восточной России, равнозначна тяжёлым оборонительным боям с намного численно превосходящим врагом. Силы группы армий уже не могут противостоять ему даже ограниченное время… Очень близко придвинулся тот момент, когда силы группы будут исчерпаны полностью… сила немецких дивизий в результате непрерывных боёв уменьшилась более чем наполовину; боеспособность танковых войск стала и того гораздо меньше… Группа армий вынуждена в самых тяжёлых условиях переходить к обороне…» И это, подчёркиваю, заявлено в самом начале декабря 1941 года.