Степан подолгу останавливался около хозяйского дома, замирая, вслушивался в бередящие душу строки девичьей песни.

Однажды он встретил ее у колодца и ухнул раскатисто:

– Судьба моя, дай помогу тебе ведра отнести!

Мария скользнула своей небесной бирюзой по шахтно-породным глазам Степана и молвила тихо:

– Чудной ты…

С тех пор стали они часто видеться. Вначале будто бы и не нарочно, а потом по нескольку раз в день маячила у хозяйского забора огромная фигура горняка, а светлое Марьино платье в закатные часы мелькало среди пыльных отвалов угля.

Повеселел Степан, будто оковы с него сняли, словно пробудился от долгого сна. Смеялся и шутил, подкручивая густой шахтерский ус.

Забеспокоился тучный хозяин – не такой судьбы он желал своей единственной дочери. Послал он самых верных своих прислужников шпионить за влюбленным, а в один прекрасный день отправился вместе с ними вслед за Степаном и Марией, чтобы окончательно разлучить молодых.

Погоня настигла пару около входа в шахту, где они частенько коротали такие драгоценные для себя часы, скрываясь от любопытных глаз.

Не раздумывая, Степан потащил свою невесту в глубь копанки, надеясь, что земная твердь скроет их от скорой расправы.

Всадники промчались мимо. Ночь вдовьим платком накрыла шахтный поселок. Степан и Мария уже думали выбираться из своего укрытия. Как вдруг они услышали около себя характерный звук обвала. Потом еще один, совсем близко. Степан бросился на землю, накрыв возлюбленную своим могучим телом. И как раз вовремя, третий, самый крупный, кусок упал прямо на него, лишив последних жизненных сил.

– Выбирайся отсюда, Машенька. Ползи вперед, я тут останусь. Должно, так Шубину угодно, наказывает он меня, – еле промолвил поверженный шахтер.

Впереди была сплошная темень, и девушка задрожала от страха, прижавшись к своему суженому.

Тогда Степан слабеющими пальцами разорвал рубаху и достал из широкой груди огнедышащее шахтерское сердце.

– Не бойся, душа моя, бери его и иди вперед. Мое сердце всегда с тобой.

Вспыхнули в последний раз и погасли навеки черные Степановы уголья.

Мария выбралась из шахты, неся впереди себя сердце любимого. Не желая ни с кем делить свою беду, она пошла куда глаза глядят, подальше от опостылевшей слободы.

На ночь девушка остановилась в ближайшем лесочке, не боясь уже ни человека, ни зверя.

Приснился ей Степан, счастливый и нежный, точно как на последнем их свидании.

– Машенька, – молвил он, – завтра поутру выйди из лесочка, поверни направо и там, на ближней опушке, схорони мое сердце, не таскай его за собой. Через сто лет сослужит оно людям добрую пользу. Знаю я, будет оно лежать не на земле и не на небе, а между ними, в черных шахтерских руках. Будет стоять тот шахтер на перекрестке четырех дорог, а вокруг будут ездить кони диковинные, стальные, в двести раз мощнее наших скакунов. Хорошо ему будет там, почетно. Будет мое сердце приносить счастье в любви одиноким парням и девушкам, надобно будет только три раза обойти вокруг него, думая о своем суженом. Сделай, свет мой, как я прошу, а по мне не тоскуй, не стою того. Живи, моя синеглазая, я буду отсюда на деточек твоих смотреть и радоваться. Как только радуга на небе повиснет, знай, это я тебе свой привет передаю.

Проснулась девица, вытерла слезы, увидела разноцветное коромысло над собой, и так ей светло на душе стало, что аж потеплело все внутри.

Все заветы Степана исполнила Мария, вот только замуж так и не вышла, и деточками не привел Бог обзавестись. Поселилась она на опушке того самого леса да рядом со Степановым сердцем дожила свой век. Говорили, что перед самой смертью приезжали к ней суматошные как воробьи студенты, записывали ее рассказ, улыбаясь про себя простодушности местной легенды: