– Домовой.

– Не приходил. Зато кое-кто другой придёт, – сестра показала брату записку.

– Мороженое тоже… Чек… Раньше мама никогда не просила принести чек.

– Раньше мы её никогда так и не доставали. Это чтобы мы лишнего не купили. Ну и пусть, обойдёмся без мороженого. А вот что ничего другого не купить – это плохо, у меня своих денег вообще нет.

– А что ты хотела купить другое?

– Скажем, жидкое слабительное и шприц.

– А что такое слабительное?

– Ну это такая штука, которую ты проглатываешь, а потом бежишь в туалет. По-крупному. Очень по-крупному.

– А, я понял. Зачем тебе это?

– И всё-таки ты дурень, каких поискать. Затем, что сегодня мы испечём пирог, добавим в него слабительного и в качестве извинения угостим им вонючку.

– А-а, я понял! Но… как же мама? Она опять расстроится.

– И что? Посидишь в своей комнате остаток вечера – умрёшь?

– Наверное, нет.

– За это не переживай. У нас есть проблемка поважнее – придётся раздобыть всё нужное без денег.

– И как нам это сделать? Мы же не можем украсть.

– Украсть? Это как раз можем. Жди тут.

Сходив в прихожую, Лиза вернулась с кожаной курткой, кепкой и шарфом. Она нарядила во всё это Мишу, отошла назад и смерила его пристальным взглядом.

– Чего-то не хватает, – девочка призадумалась. – Не дёргайся, – она взяла брата за нос и сама как следует дёрнула.

– Ай, ты что, совсем, что ли, того?! – мальчик схватился за порозовевшую пипку и шмыгнул.

– То, что нужно, – кивнула сестра. – Теперь ты как настоящий больной. Тебе надо будет всего-то сыграть роль, а я сделаю всё остальное. Сможешь?

– Наверное, да, – Миша опять шмыгнул, но как-то совсем без энтузиазма. – А за нос обязательно дёргать?

– Обязательно, – отрубила Лиза. – Так ты убедительней выглядишь.

– Ну ладно, – вздохнул брат. – Чего не сделаешь ради слабительного.

Колокольчик чуть слышно звякнул, и в аптеку вошла девочка с рюкзаком за плечами. Она осмотрелась и направилась к прилавку, шаркая кедами в безлюдной тишине. Из недр пёстрого лабиринта лекарств показалась аптекарша, немолодая женщина со смеющимися глазами и волосатой родинкой на носу – прямо ведьма какая-то. Она стала у кассы и приветливо улыбнулась – вроде бы добрая ведьма.

– Здравствуй, девочка, тебе помочь?

– Здравствуйте, да. Нет ли у вас слабительного?

– Есть, конечно. Тебе какое-то конкретное нужно?

– Да, сильное и жидкое, которое глотают.

– И такое есть. Четырнадцать капель для взрослого, пять для ребёнка. Выпиваешь со стаканом воды, и кишечник говорит тебе спасибо.

– Вот да, именно такое нам и нужно.

– Нам?

– Мне… И шприц, пожалуйста.

– Шприц? Хм, ну хорошо, сейчас принесу.

Поблуждав в лабиринте, женщина вернулась с бело-оранжевой коробочкой и шприцем в бумажной упаковке.

– Итого с тебя двести сорок шесть рублей.

– Да, сейчас.

Девочка глянула на входную дверь и принялась рыться в рюкзаке.

– Чёрт, ну где же он? – она даже притопнула от нетерпения.

– Тебе помочь?

– Да нет, спасибо, кошелёк никак не найду, – девочка попыталась улыбнуться. – Он должен быть здесь…

Тут входную дверь кто-то приоткрыл, да так осторожно, что на этот раз колокольчик вообще не издал ни звука. Можно было подумать, что это случайно вполз какой-нибудь любопытный жук, но нет, через узкую дверную щель бочком, бочком просочился престранного вида мальчик. Одет он был в кожаную куртку, застёгнутую наглухо, – очевидно, чтобы было не так холодно в этот знойный денёк. На голове у него, оттопыривая уши, сидела большущая кепка, похожая на аэродром. Шею несколько раз удавом обвивал пушистый шарф, а лучше сказать – удавихой, потому что он был розовый, с белыми завитками, цветочками и ягодками. Отчего-то мальчик еле-еле переставлял ноги, словно пол под ним был клеем намазан. Но вот пять метров длиннейшего пути закончились, и он очутился у кассы, уронил взгляд на прилавок, страдальчески шмыгнул носом.