– Р-распустились! Моих мышей на ваус нет!

– Они не всегда так, – почему-то оправдываюсь я. – Вернее, никогда до сегодняшнего дня… Это в первый раз, честное слово!

– Да знаю. – Он отмахивается. – Ты пр-росто пр-ритащила их с собой в сон, вот они и ожили, так бываует. Главное – смотр-ри, чтобы в обычной жизни не баловали.

– Подожди, Тим. Объясни: мы сейчас где? В моём настоящем доме или просто в сновидении?

Он с досадой прикрывает глазищи:

– Моглау бы и сама догадаться! Дом – настоящий. И мы – настояшиеу, только за особой Гр-ранью, за которую могут шагнуть лишь сновидцы. Да ещёу некоторые умельцы из некр-романтов. Только ходы у нас с ними р-разные, и это хорошоу. Так мы др-руг др-ругу не мешаем. Тсс! Смотр-ри!

Мы навостряем уши. Чуть слышно поскрипывают ступени винтовой лестницы. Придерживая полы длинного халата, в кухню спускается смущённая и слегка напуганная Лусия.

Одна.

Ага. Так-то девочки о ней позаботились!

Впрочем… чаем, судя по всему, напоить её пытались, просто бедняжке не до того было. Спать уложили, скорее всего, в той самой комнатке будущей няни, снабдив гостевым халатом. Может, даже и успокоили, уболтали, и дождались, пока заснёт – у девушки вон рубец на щеке от подушки, значит, поспала какое-то время… В общем, сделав всё, что смогли, Машка с Соней с чистой совестью вернулись в Эль Торрес. Ведь там гости! Фейерверк! Летающий торт, который им обещал главный повар, воздушные шары-пирожные и чаепитие на искусственных облаках, как в Муми-доле! Кто же, будучи в здравом уме и в возрасте четырнадцати лет, от такого откажется!

…А Люся взяла и проснулась, вместо того, чтобы мирно спать до их возвращения.

«Она нас точно не видит?» – спрашиваю мысленно.

– Не видит и не слыушит! – шёпотом отвечает он.

– А почему тогда ты шепчешь?

– А так интересней!

Перед нашей гостьей плывёт в воздухе маленький мультяшный светлячок с горящим фонариком. Тоже работа дочурок. Выпытав у папы секрет летающей феечки из детской, они наделали уйму ночников, вполне, кстати, функциональных и услужливых. Пока мы спали, спали и одушевлённые фонарики, а стоило среди ночи кому-то встать – и тут как тут к его услугам появлялась какая-нибудь черепушечка со светящимися глазками… тьфу, глазницами, или хеллоуинская тыковка. Хм. А для Люси, значит, сотворили милого нестрашного светлячка… Что ж, чувство меры у девочек всё же имеется.

А нашей девушке, похоже, что-то понадобилось на кухне. Ну, конечно! Слышать не слышу, но, судя по тому, как Люся сконфуженно хлопает себя по животу – бурчание там ещё то. Голодная, видать. Между прочим, ожидаемо. После стресса иногда такой жор нападает! Не сразу, а когда немного отойдёшь, успокоишься.

– Есть кто-нибудь? – без особой надежды окликает Лусия.

Мы с Тим-Тимом, разумеется, помалкиваем.

– Кушать хочется. Это ничего, если я возьму кусочек чего-нибудь в буфете?

Похоже, говорит она только, чтобы не робеть; ей не по себе в пустом и чужом доме. Выручает, конечно, то, что здесь она уже гостила, и воспоминания остались самые наиприятнейшие. Шарить по шкафчикам в отсутствие хозяев ей как-то неловко, но голод не тётка.

Виновато глянув по сторонам и не найдя никого, кто разрешил бы ей перекусить, она решается подойти к буфету. Открывает дверцы и…

– А-а-а! Ой-мамочка-мамочка-мамочка!

– Мр-рау-мау-мауч!

Завизжав, Люся отскакивает прочь. А из глубин буфета, вдруг мелко затрясшегося, доносится утробный… мяв? И полыхают янтарём, отдающим в красноту, огромные глазищи.

– Маув! Ма-ув? Ма-ума?

Бедная моя Люся, и за что ей такие испытания? От страха она цепенеет, да так и застывает столбом. Мою попытку рвануться к ней на помощь пресекает кот, сгустив передо мной прозрачную стену, в которой я чуть не увязаю.