– Иоанна, – поправляю мягко. – Это на тот случай, если вы так и не удосужились узнать моё имя. Это не подкуп, донна Сильвия, это лишь вежливость по отношению к гостье, пусть, скажем так, и не… неожиданной.

– Незваной, что уж там, – бурчит она. – Потрудись называть вещи своими именами. Я-то с тобой не особо церемонюсь.

Сладости так и притягивают её взгляд, но держится она стойко. Одним махом допив кофе, отставляет чашку на край стола. Прочно ухватившись за подлокотники – привычный жест, призванный, видимо, вернуться во властную ипостась – глядит на меня требовательно.

Приходится вновь перехватывать инициативу.

– Вы хотели о чём-то поговорить, донна Сильвия?

Именно поговорить. Не потребовать, потому что мне это не подходит. Не попросить, поскольку такой вариант не устроит Сильвию. А так вот, нейтрально.

– Ладно, твоя взяла.

А ведь она на меня с неприкрытым уважением смотрит. И взгляд у неё – классический тяжёлый и вдумчивый Торресовский взгляд. Тоже ведь родственница теперь. А нашему матриарху вообще матушка. Поэтому я и сдерживаю на привязи невольно рвущееся раздражение. Ради донны Софьи потерплю.

– Ладно, – повторяет она с досадой. – Поговорить, так поговорить. У вас ведь скоро праздник в честь именин? Не удивляйся: есть у меня в мире живых свои глаза и уши, я много чего знаю… И я, в конце концов, не законченная злодейка, и помню ещё, что не просто ведьма, по силе равная архимагу, но ещё и мать. Моей девочке исполняется первых сто лет. И я не могу оставить её без подарка.

Девочке?

После секундного ступора соображаю, что речь идёт о Софье Марии Иоанне. Столетней девочке, да уж…

– Ты на её стороне, И-о-ан-на, – моё имя она выжимает из себя подчёркнуто вежливо, но с долей ехидцы, – и мне это нравится. Ты меня поймёшь. И не откажешься посодействовать. Поскольку то, чего я хочу… Гм. Организовать ей этакий своеобразный подарок. Такой, что и тебе понравится.

Да? У нас с этой ведьмой могут быть общие интересы? Вежливо приподнимаю бровь.

– Мне нужна Мирабель, – заявляет старуха. – Та стерва, что вот уже больше четырёх десятков лет портит жизнь моему внуку, но главное – моей девочке. Мне это надоело. На развод Тимур не пойдёт, из дома эту тварь не выгонит – он к ней, видите ли, слишком привязан. А вот если она естественным, так сказать, путём уйдёт из жизни – освободит сразу всех. И всем станет легче дышать, в том числе и тебе. Особенно тебе. Ну что, хороша идея?

***

Иногда я не стесняюсь отзываться о себе в шутку, как о пресловутой птице Говоруне: «Отличается умом! Отличается сообразительностью!» Но сейчас явно не тот случай. Я опять подвисаю, не в силах понять услышанное. Слова, вроде бы, ясны, но вот со смыслом какая-то неувязочка.

– В чём, собственно, идея? Убить Мирабель?

Донна Сильвия с досадой отмахивается.

– Почему сразу «убить»? Чем ты слушаешь? Я же говорю о естественной, так сказать, смерти. Почти.

– Почти смерти или почти естественной? – ехидно уточняю. – Между прочим, это вы тут недавно ратовали за обзывание вещей своими именами, так что не уклоняйтесь! Давайте уж, чего там! Чем, по-вашему, я могу помочь в этом деле? И с чего, собственно, вы взяли, что я соглашусь?

– А разве она не отравляет тебе жизнь на каждом шагу? Не гадит то и дело? Не…

– Нет, – спокойно отвечаю я.

Донна Сильвия давится очередной тирадой.

– Нет? Не лги! А кто пытался тебя убить?

Пожимаю плечами.

– Ну, натворила Мири дел по собственной глупости; однако совсем уж дурных намерений у неё не было. Ущипнуть хотела, не больше. Так, пакости мелкие… Однако это не повод сживать её со света. Не надо делать из меня собственное подобие, донна.