И, слегка коснувшись в знак прощания его плеча, она ушла. Ваня поднял взгляд, нашел глазами окна своей квартиры. Свет в них не горел. Отлично, значит, родители ничего не заметили. Значит не придется ничего придумывать, или, того хуже – говорить правду. Значит, для них он по-прежнему останется самым обычным подростком.

Однако что-то всё же изменилось. Только вот что?

6

На следующий день после разговора с Маратом и Ваней Лия весь день провитала в собственных мыслях. Сконцентрироваться на учебе никак не получалось. Она даже отхватила четверку по алгебре, что, в общем-то, в другие дни было бы для нее сродни катастрофе. Но сейчас Лия не придала этому событию ни малейшего значения. Если это всё правда… если действительно можно спасти маму… то как она может хотя бы не попытаться? В конце то концов, разве Марат не прав? Разве Сила, которая дана каждому из них – не есть доказательство того, что всё возможно?

А если не всё, то гораздо больше, нежели можно себе представить.

После школы она, сама не отдавая себе в том отчета, пошла в обратную сторону от дома и опомнилась только через несколько кварталов. Это был уже не её Заводской район, а соседний Железнодорожный. Интересно, и почему её принесло сюда?

Всё это Лия отметила как-то поверхностно и отстраненно и пошла дальше. Ноги сами несли ее куда-то.

Червячок сомнений всё же сидел в ней и ненавязчиво, но упорно подгрызал изнутри. А что, если всё это окажется вымыслом? Вернее, это даже и есть наиболее вероятный сценарий – если подумать головой, а не сердцем. За последнее время она как-то успела смириться с тем, что мамы скоро не станет. Конечно, Лие по-прежнему было больно, но боль это была тупая, потерявшая прежнюю остроту. Боль смирения или отчаяния, за которым в итоге должно прийти успокоение. Сейчас же ей снова давали надежду, а надежда – дело очень опасное.

Вскоре Лия поняла куда идет. Еще пару минут, и она стояла во дворе Ваниного подъезда. Странно, этим маршрутом она ходила всего один раз – вчера; сейчас же добралась сюда буквально на автомате.

«И что я здесь забыла?».

Оказалось, что не «что», а всё же «кого». Этот кто-то сидел на качелях и медленно раскачивался, уставившись перед собой невидящим взглядом человека, глубоко погруженного в свои мысли. Проржавевшие качели натужно скрипели от каждого движения.

–Эй, – крикнула Лия, подходя к нему.

Ваня поднял взгляд и посмотрел на нее совершенно без удивления, словно бы только и ждал, когда она появится.

–Привет.

–Привет, Вань. Можно я подсяду? – у Лии даже дыхание перехватило от собственной смелости.

–Садись, конечно.

Лия села рядом, ощущая, каким наэлектризованным в мгновение ока стал воздух, которым она дышала. Жаль, что только для нее одной.

–Ты ведь думаешь о том же, о чем и я? – сказала она, надеясь, что голос ее не выдает. Тут же спохватилась, что фраза могла прозвучать двусмысленно и прикусила губу от досады.

Но Ваня только кивнул, тряхнув золотыми кудрями.

–Да. Знаешь, мне ведь тоже есть, чего пожелать.

–Любому есть, – кивнула она, и, немного подумав, все-таки решила спросить: – ты не хочешь рассказать… ну, я имею в виду… я, конечно же, не лезу в твои дела. Просто, может быть, тебе станет легче и всё такое…

Скрип-скрип. Скрип-скрип.

–Нет, спасибо. Ты всё равно не поймешь.

–Ну ладно. Я не настаиваю.

Они немного помолчали. Лия прокашлялась.

–Послушай… я не прощу себе, если не попытаюсь. У меня… короче ты знаешь, что у меня. Если я продолжу рассказывать, то заплачу. Не знаю, как ты, а я хочу попробовать. И мне бы… короче, мне бы хотелось, чтобы ты тоже был с нами, – последние слова она выпалила на одном дыхании, ощущая, как покраснели щеки.