Итак, они имели дело с человеком, обученным не хуже самого Харриса, тренированным убийцей. Пока что Малдун его не видел – он стоял у стеклянной стены под прицелом дюжины стволов.

Харрис уже рассмотрел самодельный пояс с взрывчаткой. Странно, что санитары со «скорой» ничего не заметили. Взрывчатка была вроде пластиковая, а взрыватель приводился в действие коленно-рычажным механизмом, закрепленным скотчем и соединенным с проводами, которые и должны были при необходимости активировать взрывчатку. Если только у террориста не было другого, скрытого вспомогательного взрывателя, то привести в действие основной он мог только вручную.

Между тем в коридоре сотрудники секретной службы и морские пехотинцы уже действовали в соответствии с протоколом, отработанным до автоматизма бесчисленными тренировками. Входы и выходы будут немедленно перекрыты, отделения приведены в состояние тревоги, на всей огромной заснеженной территории центра завоют сирены. Само здание, вполне возможно, уже было окружено силами безопасности.

Миссис Джефферсон пискнула – звук получился странно высокий для столь представительной женщины – и свалилась в обморок, прихватив с собой и монитор системы жизнеобеспечения. Прибор с грохотом рухнул на пол, и Малдун вздрогнул. Харрис понял, что сейчас последует взрыв. Пальцы, сжимающие зажигатель, на мгновение разжались…

Благодаря Дарнель у Харриса появился шанс. Больше ему ничего и не требовалось. Но и шанс был только один – профукай, и все поджарятся. Или, точнее, разлетятся, как конфетти.

Он пролетел через двойную дверь, видя перед собой только левую руку террориста. Тактика была проста и заключалась в одном-единственном движении, многократно отработанном на тренировках, но ни разу не применявшемся в реальной обстановке.

Малдун вскрикнул – весь вес Харриса, вся сила удара пришлись на запястье. На пол они рухнули вместе.

Громкий, сухой звук напоминал выстрел. Что-то с силой ударило Харриса. Черт, неужто сукин сын успел замкнуть цепь?

Нет, не успел, понял он в следующее мгновение. Переключатель сработал от удара, но зажигание дало сбой. Это была хорошая новость. Плохая состояла в том, что он получил свой заряд. Руки и ноги мгновенно похолодели. Меркнущее сознание зафиксировало последние мгновения: прячущийся президент… врывающиеся в комнату охранники… пронзительный вой сирен… чей-то крик… В ушах зазвенело. Глотку обжег зловонный дым.

Мир рассыпался, раздвоился. Сознание уходило с вытекающей на пол кровью. Звуки растянулись в подобие призрачного эха, напоминающего тонущий в колодце крик.

– Стоять… ять… ять… – билось в голове. – Никому не двигаться… аться… аться…

Пульс сбился. Сердце не билось – трепыхалось. Лежа в растекающейся луже крови, Харрис представлял, как системы отключаются одна за другой, словно гаснущий после заключительного акта свет в театре. Он чувствовал, что дрожит, или это дергался подмятый им убийца. Такая вот смерть… У ног президента… Какая мерзость… Она оскорбляла его чувство пристойности. Впрочем, после смерти это будет уже не важно. Абсолютно не важно. И все равно неприятно…

Харрис видел свое отражение в широкоугольном объективе укрепленной на потолке камеры. Под ним как будто разворачивался чернильный ковер. На картинке все выглядит хуже, чем в действительности. Так он говорил своим пациентам.

Потом на него спустился рой. Рой черных костюмов и парадных мундиров. Подоспевшие сотрудники секретной службы спешили взять ситуацию под контроль: схватить безумца и защитить высшее должностное лицо.

– Расступитесь, – отрывисто и громко бросил кто-то. Слово отозвалось эхом… Эхо умолкло… – Кто-нибудь, помогите же этому парню.