Не хотелось связываться с ним, и была надежда, что он скоро покинет наш двор.

Но тот продолжал улыбаться. Такую улыбку можно было ожидать от отца, который с обожанием смотрит на свою маленькую дочку. Тем не менее в этой улыбке читалось пренебрежение.

– Зачем вам его разрешение? Эта вещь очень важна для вашего мужа. Может, позвоните ему, чтобы уточнить?

Мужчина шагнул ближе, наклонился и легонько подул на мое плечо. Его горячее дыхание коснулось шеи, вызвав неприятные ощущения.

– Листик с дерева прилип к вашему плечу.

Я посмотрела на плечо, но ничего там не обнаружила. Даже если листик и был, поведение мужчины казалось мне невежливым. Это было оскорбительно, но я не осмелилась выгнать его, опасаясь, что гость важен для мужа.

Я зашла в дом, чтобы позвонить мужу, и на всякий случай заперла входную дверь на двойной замок. Несмотря на предосторожность, внутри зрело беспокойство, и я продолжила наблюдать за гостем через окно.

Сквозь узкую щель в занавесках было видно, как тот суетливо перемещается по двору. В какой-то момент он достал телефон и начал снимать наш дом. Сработала вспышка камеры, и я инстинктивно закрыла лицо руками.

– Что вы делаете? – крикнула я, но он меня проигнорировал и продолжил делать снимки. Я в ужасе резко задернула шторы и побежала в спальню в поисках телефона.

Дозвониться до мужа не получалось – вероятно, тот был занят приемом пациента. Сбитая с толку, я не знала, стоит ли принимать эту сумку. Я вновь выглянула во двор сквозь занавески и увидела, что незнакомец исчез, оставив ее на земле. На всякий случай я осторожно осмотрела задний двор из окна кухни, но гостя нигде не было. Открывать дверь и выходить на улицу не решалась: кто знает, вдруг он внезапно выскочит из-за угла и начнет угрожать мне ножом? Стараясь не производить лишних движений в доме, проверила сигнализацию, обдумывая, стоит ли вызвать полицию.

У нас была круглосуточная охранная сигнализация и система видеонаблюдения, но я ничему не могла доверять. В частный дом слишком легко проникнуть.

Честно говоря, я не очень-то и хотела переезжать сюда. На этом настаивала свекровь. Когда-то она купила квартиру в Пхангё и три года сдавала ее в аренду. Как только цены на недвижимость достигли пика, она продала ее и заработала четыреста миллионов вон. Во время одной из поездок в Пхангё по делам она заметила участки с частными домами. И на этот раз искала не инвестиции, а уютное место для жизни сына и его семьи. Муж поддался ее уговорам, тоже считал, что нам с Сынчжэ нужен дом с тихим садом.

Муж убедил меня, что построит для нас дом мечты. Утверждал, что жизнь в доме с высокими потолками и видом на деревья принесет умиротворение. На встрече с архитектором муж выбрал теплые оттенки, комфортную мебель и подходящую атмосферу. Я не могла отказать ему, ведь он все делал ради моего блага. Мои подруги были еще больше взволнованы, когда узнали о моем переезде. Все они завидовали мне. Возможно, именно поэтому я чувствовала себя счастливой под их завистливыми взглядами. Но на самом деле я больше мечтала о пентхаусе в многоэтажке, чем о доме с садом. И не стремилась быть объектом зависти, хотелось, чтобы дом оставался неприкосновенным убежищем.

Несколько недель после переезда я была счастлива, но вскоре начала бояться собственного дома. Иногда я слышала, как из-за неисправных створок дребезжали от ветра окна на втором этаже. Когда оставалась одна, часто не решалась заходить в закрытые комнаты, чтобы убраться. Я опасалась, что где-то внутри может притаиться злоумышленник. К тому же мои предостережения о необходимости переезжать в удачный день, когда призраки не мешают, были проигнорированы. Так выбор даты – 28 февраля – оставил в моей душе глубокий след.