– Да нет… он умер…
Хочу добавить что-нибудь про сердце, смотрю на пиджак, залитый кровью, понимаю.
– Его убили.
– К-кто убил?
– М-м-м… а вот это вам и предстоит выяснить.
– Мне?
– Ну да, конечно… вы хотели приключений? Вот, пожалуйста…
– И я буду героем?
– Ну, конечно же.
Человек-часы хочет обрадоваться, тут же спохватывается, бросается к своему создателю…
– Я знаю… я знаю, кто его убил…
Оживляюсь:
– Вы нашли убийцу?
– Да. Это вы…
(последние строки стерты)
…ну да. Бросается к своему создателю. А дальше человек-часы будет искать убийцу. Я ему приключения всякие придумывать буду, на целую книжку хватит, да что на книжку, целую серию сочиню… У меня все получится, вон у меня сколько рукописей… Что говорите, почерк не мой? Ну-у-у… с возрастом почерк меняется… А, ну вот: На следующий день мы с человеком-часами (я назвал его Клокман) решили наведаться к бывшей жене покойного писателя и разузнать что-нибудь… Ну и что, что на самом деле у него не было жены, я её придумал…
Двойственная природа
– Где вы были прошлой ночью?
Смотрит на меня, не моргая, лицо бескровное:
– Дома я был.
– Ну, хорошо, а вторая ипостась ваша где была?
Он мнется, кусает губы, прикидывает…
– Не знаю.
– Что, не знаете, где вы сами были?
Вспыхивает:
– Ну а что, думаете, я сам за собой всегда уследить могу, что ли?
Смотрю на него, не знаю, верить, не верить, что мы про него знаем, вообще, что он сам про себя знает…
– Янтарь, Янтарь, как слышно?
Янтарь – это я. Раньше у меня было другое имя, только это было раньше, а кто сюда попал, у того уже имен нет…
Отзываюсь.
Продолжаю путь, если это можно назвать путем – здесь, на многокилометровой глубине…
Гранат не выдерживает:
– Поднимайтесь.
Сжимаю зубы:
– Нет.
Гранат снова не выдерживает:
Поднимайтесь. Немедленно. Вы ж там погибнете.
Киваю:
– Погибну.
Воздуха больше нет, да его давно уже нет, только теперь это чувствуется особенно остро. Опускаюсь – ниже, ниже, ниже, все тело кричит, что хочет жить, я не слышу его, не слышу, не слышу…
Боль разрывает голову, понимаю, что это уже всё, это конец, – всё-таки успеваю разглядеть что-то в океанских глубинах, там, там, там, на самом дне…
…потягиваюсь в кресле.
Гранат сочувственно спрашивает:
– Всё… умерли вы… да?
Выдыхаю:
– Умер… не, вы что подумайте-то, правда там фрегат…
– Слушайте, ну вы вообще молодец…
Электрон может находиться в двух местах одновременно…
– Где вы были этой ночью?
Смотрит на меня.
Не моргая.
– Вы каждую ночь уходите… куда?
– Слушайте, не помню я, не знаю я, чесслово…
– Ма, а я на Марсе был!
– Ну, хорошо, иди, иди…
– Неа-а-а, а я, правда, был!
– Иди, иди, хорошо…
– Ну, ма-а-а-а!
– Да ты отстанешь от меня или нет? За уроки и не брался опять!
Заряд электрона неделим и равен…
– …ну, знаете, в детстве было всякое такое, отправлялся куда-то… к черту на рога, куда глаза глядят… Знаете, это ощущение свободы, когда вот ты только что на Земле, и тут ты уже на Марсе где-нибудь…
– И умирали там?
– Умирал, конечно, человек там не выживет… раньше еще чувствовал, когда я второй там задыхался, мамка по врачам таскала, понять не могла…
– А сейчас вы продолжаете свои путешествия?
– Нет, ну сейчас только по работе… как-то не тянет уже срываться с места куда Макар телят не гонял… старею, наверное…
…натирали шерстью куски янтаря и смотрели, как к ним притягиваются разные вещи…
– Шагу отсюда не ступите!
– Да не ступаю я шагу…
– Ага, врите больше, ни шагу он не ступает, как ночь, так начинается…
– Слушайте, ну честное слово, не могу я себя контролировать!
– Что значит, не можете, что значит, не можете, а если вы так вообще убьёте кого-нибудь? Не может он… я вот вообще почем знаю, что вы по ночам полстраны не перерезали? Дождетесь, что на вас всех глухарей понавешают…