– Собирайся, Неизвестная, приехали за тобой. И не вздумай тратить понапрасну слёзы: в том месте, куда ты отправляешься, их запас тебе ещё пригодится!

За дверью что-то скрипнуло, как будто кто-то переступил по скрипучим паркетным доскам, но когда Нежина выглянула из кабинета, в коридоре, конечно, никого не было.

Много ли вещей у ребёнка-сироты? Зубная щетка, кое-какая одежонка, книги – вот и всё, чем пришлось обзавестись за пятнадцать лет. Однако и сумка с этими немудрёными пожитками всё-таки тянула руки, которые и так не слушались хозяйку. Еле-еле волоча чемодан по ступеням, Нежина спустилась в холл.

Возле окна, спиной к лестнице, стояла стройная сухощавая дама с пучком на голове. В её прямую спину словно вбили осиновый кол. Тщательно зализанный седой пучок отклонял голову назад так, что почти касался костлявых лопаток, обтянутых тяжёлой портьерной тканью. Чёрное траурное платье плотными складками утыкалось в пол, и, конечно, прикрывало и копыта, и обувь на них.

– Это она? – голос раздался откуда-то со стороны, потому что каменная спина даже не пошевелилась.

– Видимо, да, сударыня.

Возле старухи подобострастно изогнулся весьма красивый молодой человек. Коротко стриженные волосы открывали высокий лоб. Глаза под тяжёлыми бровями казались земляными ямами – тёмные, недобрые, они быстро, но внимательно ощупали Нежину с ног до головы, словно бы срывая с тела не только одежду, но и кожу. Безупречно очерченный рот искривлен в треугольной улыбке, не размыкавшей губы, спина настолько привычно согнута в полупоклоне, что можно было бы подумать, будто юноша – горбун. Но нет, выпрямившись, он спиной вошёл в тень, не прекращая улыбаться. В животе Нежины что-то неприятно сжалось.

– Судя по шагам, в её жилах нет ни капли благородной крови. Леди никогда не позволит себе топать и дышать при этом как корова. Вероятно, это у неё от матери. Хотя, может быть, и от отца? Кто там он у неё? Мусорное ведро? Можете не отвечать, я это и так чувствую. Грязная кровь, очередное заблудшее дитя…

Старуха обернулась. Воротничок-стойка так высоко держал её голову, что при небольшом росте директриса Дома-Под-Горой казалась великаном. Морщины глубоко изрезали сухую кожу, скорбными впадинами уходя вниз, к подбородку. Тонкие губы, казалось, не знавшие ни улыбок, ни смеха, поджаты, а глаза… Ни у кого Нежина прежде не видела таких глаз! Правый, чистого бледно-голубого цвета, бесстрастно и равнодушно смотрел сквозь присутствующих; левый, закрытый бельмом, заметно косил. Собственные глаза Нежины, серые настолько, что казались почти что чёрными, теперь виделись ей тусклыми и невыразительными. Старуха оперлась на искусно вырезанную костяную трость и шагнула вперед.

– Подойди сюда, заблудшее дитя, – прошелестело в холле.

Нежина сделала шаг назад, пытаясь спрятаться за Лидию, но мощный пинок в зад толкнул её прямо под ноги старухе. Колени горели огнем, но девушка не смела поднять головы, даже почувствовав прикосновение холодной кости к подбородку.

– Посмотри на меня.

Помимо воли она распахнула глаза. Странные мёртвые глаза вселяли в неё тревогу. С секунду старуха пристально глядела на что-то внутри, видимое только ей, скривилась, затем опустила трость.

– Барыс, распусти ей волосы.

– Сейчас, госпожа.

Черноволосый молодой человек ловко подскочил к растерянной девушке, чтобы сдернуть косынку и вытащить шпильки. Лишившись обычного давления, тугие завитки радостно устремились к свободе, обрушившись шёлковым пламенным водопадом на плечи девушки. Водопад искрил и переливался даже в тёмном коридоре. Казалось, что на Нежину вылили ушат жидкого золота. Старуха удовлетворённо хмыкнула.