– Откройте дверь! Немедленно выпустите меня!

Неожиданно Нежина вспомнила, что Агата по-прежнему заперта, крадучись, подошла к двери и замерла, не решаясь отодвинуть стул, который заботливо подпирал дверь. Однако чуткий слух Неизвестной улавливал малейшие звуковые колебания, поэтому немедленно в комнате поднялся такой шум, что Нежина, отворившая было дверь, чтоб войти, отступила назад и стала изумлённо прислушиваться.

– Я убью тебя, Куммершпик! Немедленно отопри!

– Сейчас, сейчас, – Нежина суетливо отодвинула стул, но под очередным ударом порядком расшатавшийся древний предмет мебели упал прямо ей на ногу. Нежина некрасиво сморщила лицо.

– Не время, – бросила на ходу вылетевшая из комнаты как чёрт из табакерки Агата. – Быстро одевайся!

– Что? Куда? – Нежина едва успевала задавать вопросы, как в лицо ей полетела одежда.

– Всё потом, всё потом, – лихорадочно бормотала Агата, поспешно втискиваясь в брюки. – Если бы знала, какой сегодня день! Какой день!

– Какой? – машинально повторила Куммершпик, путаясь в брючине, которую медленно натягивала на полную щиколотку.

– День моего освобождения, – торопливо бросила Неизвестная, – поторапливайся, иначе драгоценное время уйдёт: никто ждать не будет.

Агата так близко наклонилась к подруге, что та чувствовала её свежее и чистое, как морозный воздух, дыхание и видела расширенные в лихорадочном возбуждении зрачки. У Нежины тяжело и громко забилось сердце, щёки вспыхнули жарким огнём, как бывало не раз, когда она сталкивалась с многочисленными потребностями подруги и их многообразными проявлениями.

– Так, – она села на кровать и решительно скрестила руки на груди, – я никуда не пойду, пока ты всё не объяснишь.

– Нет времени, о, как я опаздываю! – Агата в беспорядке металась по комнате, роняя всё, что видит, и тут же затаптывая это. – Помнишь, школьную ярмарку в Старом городе? На которой тебе подставили подножку, так что полгорода видело твои панталоны.

– Да, помню, – коротко ответила Нежина.

– Так вот, – возбуждённо продолжала Агата. – Может, ты обратила внимание на того ловкого парнишку, который сдёрнул их с тебя и сначала пытался использовать как парашют, а потом сказал, что прибережёт их как паруса на свой корабль?

– Да, помню.

– Вот умора, не правда ли? Оказывается, у него и вправду есть корабль. Точнее, – Агата быстро поправилась, перехватив скептический взгляд подруги, – судно ему не принадлежит, но он работает на нём полотёром, и, – Агата сделала торжественную паузу, – именно сегодня они отбывают на Мадагаскар! Понимаешь ты – на Мадагаскар! Да, впрочем, какая, к чёрту, разница, куда, главное – подальше отсюда.

Нежина слушала восторженное лепетание подруги с серьёзным, озадаченным выражением лица, но когда она осмыслила услышанное, её душу затопил мгновенный страх.

– Но, – она осторожно попыталась охладить пыл Неизвестной, – сейчас, насколько мне известно, зима. А зимой корабли не плавают.

– Корабли ходят – это раз, а плавает нечто другое. А во-вторых, это у нас зима, а на Мадагаскаре всегда жаркое лето. И в-третьих, у самых сложных задач, как правило, очень простое решение! И он непременно возьмёт меня с собой! Провезёт в трюме! Конечно, придётся пару-тройку недель покачаться на волнах вместе с крысами, но это точно того стоит.

– То есть он благороден, как рыцарь, и бескорыстен, как монах? – скепсисом в голосе девушки можно было сбить с толку кого угодно, но только не Агату.

– Именно так, именно так, – пробормотала она, утрамбовывая в чемодан вещи, которые никоим образом не хотели лежать там.

– Но ты же понимаешь, что мир полон негодяев, которые хотели бы выглядеть героями, ведь так?