Как уже указывалось, эпидемия кори усугубила тяжелую ситуацию в Московском воспитательном доме, еще более повысив уровень общей заболеваемости и смертности среди питомцев. Вместе с тем, по словам А. В. Тихоновича, «изучение причин смертности среди детей Московского воспитательного дома и близкое знакомство с внутренними условиями медицинской жизни в этом учреждении приводит к заключению, что отмеченное увеличение смертности за последние два месяца не может быть объяснено исключительно и единственно наличностью эпидемии кори… Коревая инфекция дала в общем добавочную, так сказать, смертность, что позволяет смотреть на это инфекционное заболевание только как на одну из причин большой смертности в Доме, и ликвидация кори способна устранить смертность, зависящую от заболевания только корью без существенного влияния на уменьшение смертности вообще»[22].

Спустя год после назначения А. В. Тихоновича главным врачом Московского воспитательного дома, он специально занялся изучением смертности, стремясь перейти от простого констатирования факта большой смертности к выяснению причин последней. Результатом изучения явился его доклад «О смертности в Московском воспитательном доме, о причинах ее и необходимых мерах для борьбы с этой смертностью». Доклад был заслушан на заседании Правления 19 апреля 1916 г., и после утверждения направлен 2 мая в Петроград. Главное заключение, сделанное А. В. Тихоновичем, состояло в том, что «только при реорганизации медицинского дела в Московском воспитательном доме в намеченных в докладе направлениях можно ожидать уменьшения смертности, приближения ее хотя бы к той, которая, как правило, наблюдается в Петроградском воспитательном доме». Но ответа из Петрограда со стороны Главного управления ведомства не последовало. Очевидно, это было связано с тем обстоятельством, что во время войны не было ни материальной, ни физической возможности заниматься реорганизацией медицинской службы Московского воспитательного дома.

Следовательно, повышение заболеваемости и смертности среди питомцев Московского воспитательного дома в 1915–1917 гг. было обусловлено скученностью детей в связи со значительным уменьшением вывоза питомцев в сельские округа в условиях военного времени; предоставлением части помещений Дома раненым военнослужащим; ухудшением эпидобстановки в Доме; мобилизацией врачей на фронт и сокращением медицинского штата; уменьшением материальной поддержки Дома, функционировавшего ранее во многом на пожертвования благотворителей.

В целом, к 1917 г. грудные отделения и Окружная больница Московского воспитательного дома, способные оказывать специализированную педиатрическую помощь новорожденным, в том числе недоношенным, детям с хирургической, офтальмологической патологией, с инфекционными и другими заболеваниями, имевшие лабораторию и рентген-кабинет, представляли собой многопрофильное лечебное учреждение, нуждавшееся в реорганизационных преобразованиях (рис. 1).

События, начавшиеся в Петрограде в феврале 1917 г. и известные в истории как Февральская буржуазно-демократическая революция, привели к свержению монархии и установлению двоевластия Временного правительства и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Эти события значимо отразились на деятельности Московского воспитательного дома.

Первые преобразования по охране здоровья детей начались сразу после Февральской революции 1917 г. По распоряжению Временного правительства 4 марта 1917 г. Совет министров принял постановление, согласно которому Ведомство учреждений императрицы Марии было передано в ведение Министерства народного просвещения с назначением для временного управления при нем особых комиссаров. В Москве 11 марта 1917 г. все больницы этого ведомства переданы в ведение Московского городского общественного управления. 17 марта 1917 г. комиссаром по всем благотворительным учреждениям Москвы назначен член Московской городской управы В. Н. Григорьев, его заместителем – Н. М. Кишкин. 27 марта 1917 г. комиссаром по всем лечебным заведениям Москвы, неподведомственным Московскому городскому общественному управлению, в том числе Московского воспитательного дома, назначили князя Михаила Владимировича Голицына