– Болеем, что уж там. В промежутках – страдаем.

– Егор, – Борис повернулся ко мне. – А не дать ли нам пинка суке-судьбе и не зайти ли в бар?

– В бар?

– Ну, можно в парочку. Исключительно для ознакомления со списком лекарственных препаратов.

– Лена? – Моля, спросил я.

– Нет. Вы идите и гуляйте, а мне сегодня надо ещё раз принять ванну, выспаться и, наверное, ещё раз выспаться.

– Я сейчас машину перепаркую, вернусь и пойдём.

– Хорошо, – ответил я.

Борис вышел. Лена улыбалась ему вслед. Я вздохнул, матерясь внутри. Мозг требовал устроить истерику и погром, но в кафе было тепло, и даже пальцы ног согрелись. В общем, сдался.

Через год они поженились. Я был очень рад за них. Особенно за неё.

Проснулся от того, что меня в бок толкал Иван. Я испуганно отпрянул к стене.

– Не бойся, Егор, это я, Иван.

– А может, я этого и боюсь?

Громадные голубые глаза Великана наполнились детской обидой.

– Я страшный?

– Ты большой. Очень.

– Я знаю, – вздохнул он. – И спина всегда болит. И руки болят. И будто тело совсем не моё. У тебя такое бывало?

– По субботам – регулярно.

Иван сидел на табуретке рядом с моей кроватью и мял в руках игрушку – резинового зайца с уродливой мордой.

– Это Киря. У меня был котёнок, а я его случайно убил, и мне теперь только Кирю можно. Но я знаю, что он не настоящий, если что.

Легче мне от этого признания не стало.

– Вань, что случилось-то? На кой ты меня разбудил?

– А, ну так это, доктор просил зайти к нему, как проснёшься. Ну, я и разбудил.

– Молодец, конечно, но я мог и сам проснуться.

– А мог и не проснуться.

В палате было прохладно.

Натянул носки, влез в тапки, накинул халат поверх пижамы.

– Пояса нет, не положено, – выдал Иван.

– Спасибо за информацию.

Он довольно улыбнулся.

Я вышел в коридор и прошаркал к доктору.

Шефалович курил у окна.

– Как ты, Егор? Выспался?

– Ну как сказать…

– Ну, ничего, ничего. Первые три-четыре дня потрясёт с непривычки, а потом обвыкнешься.

– Кровать жестковата.

– Для спины, говорят, очень полезно. Денег на новые не дают, старые панцирные сетки уже сиськами до пола свисают – вот мы доски и проложили. Я ребятам скажу, они тебе второй матрас принесут. Решение так себе, но точно удобнее будет.

– Спасибо. Что сейчас делаем? Осмотр, таблетки, уколы?

– А тебе-то зачем? Такие, как ты, гости у нас редкие, так что закрой дверь и давай по сто за твоё здоровье.

– Это становится хорошей традицией.

– Хотя и тянет на диагноз.

Вернувшись в палату, обнаружил яблоко на подушке. Лёг в халате, закрыл глаза и откусил громадный кусок.

Дорогой Б.!

Отряд наш добрался до развилки и приступил к работам. Слава богу, что прибыли в начале апреля: заморозки были редки, теплушка справлялась, и мы буквально за месяц прошли первый отрезок.

Коллектив собрался разношёрстный, шестнадцать душ: бывшие студенты, разорившиеся крестьяне, беглые, но порядочные люди и даже один расстриженный священник, Алексей – громадный патлатый чертяка, работающий за троих и особо ни с кем не общавшийся. Как-то он отхватил себе топором фалангу мизинца, но только ёкнул, ушёл в вагончик и через пару часов вернулся к работе.

В общем, особого отребья не было.

Пили сравнительно мало, в основном для согрева. Время от времени отправляли в лес пару охотников для пополнения наших скудных запасов – депо привозило лишь хлеб, лук, керосин и спирт. Ну и материалы.

В середине мая вышли к реке. Пролёт метров тридцать при глубине пятнадцать, но течение здесь слишком бурное, так что две недели потратили на строительство временной переправы.

С горем пополам забутовали устои, подняли на метр от воды пару быков, распёрли и подняли деревянный каркас. Решил, что верхнюю ферму будем делать из металла.