– Поздравляю с началом «Бурундук-шоу»! – воодушевленно сообщила мне руководитель отдела дождливым сентябрьским утром понедельника.

На мои вопросительно взлетевшие брови она охотно пояснила, что началась переработка урожая, выращенного непосильным трудом на шести сотках, и заполнение закромов заготовками под самый потолок. Я вздохнула с облегчением, поняв, что это не очередное мероприятие нашего отдела по дератизации на пищевом производстве и настоящих бурундуков это никак не касается. Но метафору запомнила.

В общей столовой на обеде женщины из других отделов наперебой хвастались грузовиками тыкв и картофеля, амбарами моркови и горами капусты. Я сидела в уголке и помалкивала.

Наш семейный участок, купленный пару лет назад в пригороде Красноярска, состоял из каркасного домика два на шесть метров, построенного нами собственноручно, хлипкого забора из зеленой сетки, пары грядок с клубникой, которая отошла три месяца назад, и моря цветов. На маленьких аккуратных клумбах из автомобильных покрышек красовались петунии разных сортов, душистый горошек и не менее душистый табак, циннии, астры, хризантемы, бархатцы, портулак, календула, лён. Каждую весну полянку перед маленьким домиком я засевала новыми газонными смесями с прекрасными, воодушевляющими названиями: «Рай для бабочек», «Дорога к дому», «Мавританский газон», «Солнце Флоренции».

Назвать наше укромное место за городом дачей язык не поворачивался. Было в этом названии что-то рабское, подразумевающее бесконечно усталый вид, грязные руки и больную спину. Мы называли этот райский уголок «Наша земля». Когда мы купили десять соток в качестве эксперимента, чтобы понять, а точно ли нам нужно такое место, мы водрузили на пустыре флаг, сделанный своими руками, с нарисованным осетром и надписью «Это наша земля!».

Изначальный замысел был совсем не в огороде и бесконечных мешках картошки, морковки и капусты, а в осетрах. Пока бассейны не были построены, а пара будущих родоначальников осетровой династии плескалась в кубовом бассейне в домике, между кухней и печкой, я выращивала цветы. После серых, унылых городских пейзажей разноцветные цветочные головки согревали душу и радовали взгляд.

Быстротечные летние выходные дарили скупое тепло и ускользающие объятия сибирского солнца. Вечер на веранде был наполнен ароматом душистого табака и яркими августовскими звёздами. Мы ложились спать с ощущением счастья от красоты, которую создаём вокруг. Сквозь сон слышалось, как шумит последний летний дождь.

В предрассветных сумерках я нехотя переползла через спящего мужа, выбравшись из-под уютного одеяла, и прошлепала босыми ногами к печке. Угольки в нашей «буржуйке» ещё тлели, а значит, подбросив пару-тройку полешек, можно было согреть наш маленький домик. «Что же так холодно-то?» – сонно мелькнула мысль и пугливым зайцем скрылась за поворотом сознания. Я юркнула под одеяло и забылась беззаботным сном человека, у которого был последний день отпуска.

Наступившее утро можно было назвать «черным понедельником». Случалось ли вам испытывать отчаяние, когда ваши планы летят в тартарары? Я стояла перед тем, что ещё вчера было клумбой с ампельными петуниями и душистым табаком. Прекрасные бело-розовые цветы напоминали спящую красавицу в хрустальном гробу. Прозрачный ледовый панцирь похоронил жизнь и аромат цветов, оставив запечатанные во льду лепестки, как прощальный, неподвижно застывший, взгляд лета. Первый звоночек отстучал ледяным дождем по нашей крыше.

Вздохнув и убрав обледеневшие цветы в компостную яму, мы окунулись в работу и городскую жизнь с обязательным еженедельным забегом на участок, чтобы покормить наших осетров. Понадеявшись на электричество и бесперебойник, мы оставляли наших рыбьих малышей на откуп полностью автоматизированного цикла очистки, аэрации, обогрева и кормления. Система нас не подводила. Нагрянувшие в ноябре трескучие сибирские морозы дали понять осетрам, что пришло время смены ещё одного года их жизни.