Чем меньше населенный пункт, тем проще в нем отношения между жителями, тем проще в нем жить. Многомиллионный город полностью подавит любую самостоятельность в любом, кто осмелится заявится в его логово. Подчинить себе человека, сделает его таким же, как остальные. Город поменьше, каким, собственно, и является Новосибирск, просто внушает человеку правила его жизни, не ломая индивидуальности. В нем люди остаются свободными, самими собой, но живущими по определенным законам. И так по уменьшающейся…

Чем меньше населенный пункт, тем он проще. И ощущение поразительного контраста от смены яркого центра Новосибирска на кажущуюся тихой и серую окраину, было сродни чувству, которое должен испытать житель столицы, оказавшийся в провинциальном городке.

Казалось бы, географически Новосибирск начинался в полусотне метров от Луговушки, но на самом же деле эта граница была плавной и размытой, дающей постепенный переход к городской жизни. И пересекая ее Паша каждый раз ощущал что-то вроде путешествия во времени. Раз, и ты перемещаешься из века высоких технологий, "Интернета" и мегамощных "Пентиумов" в отдаленное прошлое, в котором по улицам бродят гуси и куры, а старушки обмениваются местными новостями, сидя на завалинке. Некоторый дисбаланс вносил, пожалуй, лишь сидящий все на той же завалинке старый дед, зычно орущий басом в мобильный телефон…. Век высоких технологий просачивался и сюда…

Минина дача не выделялась практически ничем, среди остальных домов. Быть может, только, своим возрастом, да недавно выкрашенным забором.… А так – невысокий двухэтажный дом, выложенный из шлакоблоков, выглядывающий из-за голубого заборчика…. Огород, баня, дощатый туалет…. Все то же. Все свое и родное.

И даже ее родители, всю рабочую неделю жившие кипучей городской жизнью, насыщенной новостями о рухнувших самолетах, террористических актах и повышениях квартплаты, приехав сюда на выходные, превращались в обычных деревенских жителей. Не менялось лишь одно – радушие и гостеприимство, с которым они всегда принимали Пашу. Словно своего…

Так было и в этот раз. Вкусный обедо-ужин (а как еще назвать трапезу, проходящую в пять-шесть часов вечера и, при этом, последнюю за день?), разговоры за столом, в которых папа с мамой пытались вытянуть у ребят, где они провели последние два дня, а затем посиделки с Миной на втором этаже до самого заката, пока солнце не укатилось за горизонт.

Все было и в самом деле настолько хорошо, что казалось сказкой. Паша, правда, никогда не имел никаких ссор с Мининой родней, но все же, родители – есть родители. Отец просто по определению должен, хотя бы для вида строжиться и заявлять, что никогда больше не отпустит дочь в кино за полночь, должен требовать помочь ему достроить гараж или баню на даче. Просто потому, что он отец! Аналогичные закономерные выходки должны быть и у матери. И они были! Всегда! Пусть никто на них не обижался, пусть и Паша и Мина понимали, что это все только для вида (хоть это и не всегда было так), но то папа, то мама, время от времени вносили свои личные коррективы в планы молодых.

Но только не сегодня.

Какие у них планы на завтра?

Посидеть с утра на даче, сходить в обед в лес, еще немного посидеть и… вернуться на следующий день от Паши.

Обычно за этим следовал закономерный мамин вопрос: "Я что-то пропустила? Часов, так, шестнадцать?!" Но сегодня она просто вяло прокомментировала это дочкино сообщение.

"А, опять к Паше поедете…. Ладно. Сильно не балуйте!"

И все! Как будто понимала, что ребятам не хочется сидеть с ними. Что им нужно побыть только вдвоем, без чьего-то внимания и заботы.