– Значит, таких проблем, как у Энга, у тебя не было?

– Нет. Почти ни у кого из тех, кого я знаю, ничего такого не было. Айрен Ито, если помнишь такую, стала жуткой медведицей, но это ей точно не навредило. Лис, кажется, испытывал какой-то дискомфорт, но ничего смерт… – Якоб замолкает и опускает взгляд.

– Ты знал, что с ним это происходит? – Фандер пытается не думать и не говорить о брате с другими, но не может.

Мысли про умирающего где-то там Энга медленно сводят с ума.

– Нет. Я уехал, когда все закончилось. К Рейву и Брайт. Они, кстати, спрашивали о тебе.

– Да ладно?

– Ну… не прям о тебе.

– Ясно.

Что ж все так плохо-то?

– Слышал, Лис начал встречаться с Бэли Теран. Помнишь такую?

Фандер давится воздухом и недоверчиво косится на друга.

Бэли – мерзкая капризная особа, которая в последний год существования академии была старостой у третьекурсников. Само «очарование»: вместо зубов клыки с ядом.

– Она изменилась. Доучилась в Аркаиме, стала ярой сторонницей иных, нашла свое место.

– И такое бывает… Рассказываешь мне поучительную историю о том, как перестать быть изгоем? Ну если Теран смогла, то я точно справлюсь, спасибо.

– Нет. Я тебя не учу. Но таких историй много, если хочешь знать.

– Не хочу, спасибо.

– Она когда-то, как и ты, помогла Брайт и Рейву.

– Потому что думала, что они дадут ей лекарство. Каждый ищет выгоду.

– Какая выгода была у тебя?

– Хм… – приготовились ко лжи. – Тщеславие, – ложь, – желание войти в историю, – ложь, – позлить отца, позволив Рейву угнать его катер.

Якоб молчит, не желая слушать эти глупости. Явно ищет новую тему для дружеской беседы.

– Ну а как вы с Нокой? Она хорошая девчонка. – Он косится на Фандера со странным выражением удовлетворения на лице. Явно что-то знает. – Грубоватая, конечно, но те, кого она любит, – счастливые люди.

О да.

– Я знаю, вы с ней не в ладах. – Точно знает. Просто кричит об этом. — Сколько раз ты ее ловил? По-моему, она была твоей любимой жертвой, – продолжает Якоб.

О да-а…

– Но Нока определенно хорошая. Лю ее любит, хоть та и бесится от всех этих нежностей, знаешь? Но она так заботится о твоей матери. И об Энге.

О-о да-а…

Пальцы Фандера сильнее сжимают подоконник.

– Хорошая.

– Я рад, что она едет с тобой. – Ударение на слове «она» заставляет напрячься. – И я рад, что ты на свободе, слышишь? – Якоб сжимает его плечо так крепко, что Фандер не верит, будто его никто не должен вот так по-дружески поддерживать.

– Почему? Блин, почему вы… – и задыхается.

– Эй, хватит. – Дурная привычка Якоба – говорить «эй». Так делают славные парни: начинают разговор с междометий, чтобы привлечь внимание и расположить к себе. – Я знаю, что мы разошлись, но… мы помнили о тебе, Фан. Честно. И все исправимо, если ты захочешь.

Якоб Блауэр – славный парень.

Фандер улыбается, и его улыбка выглядит как снисходительный оскал.

Чертова защитная реакция, всегда одно и то же.

– Если захочу, – кивает он.

– Захочешь, непременно.

Якоб знает что-то, чего не знает Фан, и это раздражает.

– Мы же захотели исправиться.

– Вот именно. Тебе не кажется, что момент упущен? Вам хватило смелости, а мне – нет, чего теперь ворошить прошлое? Все, я уже…

– Тебе тоже хватило смелости, – вдруг перебивает Якоб. – Пойти за своим отцом.

Фандер хмурится и смотрит на Якоба с подозрением.

– Стороны было две. На одной – мы, на другой – он. Мне кажется, в твоей голове все не так просто, как мы думаем.

Что бы ни значили его слова, Фандер им рад. Он благодарно принимает руку друга, а потом тот уходит с балкона. Эким, раскинувшийся под ним, невозможно огромен и завораживающе красив.

А в голове Фандера все не так просто, как кажется.