– Доктор, я хочу поклониться вам в ноги, – неожиданно всхлипнув, сказал мужчина, и было ощущение, что он и впрямь сейчас припадет к ногам Сан Саныча и придется на глазах у недоумевающей публики поднимать его с земли. Мужичок все же остался стоять. – Ведь вы спасли мою дочь.

– Спасибо за добрые слова, – сухо ответил Сан Саныч. – Это моя работа.

– Я понимаю, понимаю, вы привыкли… Но если бы не вы… Моя дочь – Ленуся Сапожникова, помните?

Сан Саныч помнил толстую девицу, которая поступила в его отделение с тубоовариальным абсцессом. Он прооперировал ее, оставив дренажную трубку в животе, и бедняга потом долго лежала в больнице, выводя трели на каждой перевязке оперным голосом так, что весь персонал и все пациенты знали расписание ее процедур. Кроме того, во время перевязок она ругалась многоэтажным качественным матом, и Сан Саныч только удивлялся, откуда молоденькая девушка так грамотно умеет материться. Старшая сестра усмехнулась, когда он поделился с ней своим недоумением: «Ну вы даете, Сан Саныч! Не слышали разве? Она проститутка, мужиков за деньги домой водит». «Она что, одна живет? Ей семнадцать», – возразил Сан Саныч, листая историю Елены Сапожниковой. «С отцом она живет. Тот или на все глаза закрывает, или, того хуже, сам – ее сводник», – пояснила сестра.

Сан Саныч вздохнул с облегчением, когда шумная пациентка наконец выписалась, посоветовав ей на последнем обходе избегать частой смены половых партнеров. Ленуся покраснела, закатила глаза и пропела своим медовым голосом, что она – девушка и вообще не понимает, о чем Сан Саныч говорит. Старшая сестра лишь сурово поджала губы.

Теперь отец Сапожников стоял напротив, глядя на него слезящимися глазами, и Сан Саныч подумал: а может, сплетни? Вот стоит перед ним человек как человек, невзрачный, незапоминающийся и уж точно не злодейского вида. Люди сплетничают, распространяют слухи, делают далеко идущие выводы весьма охотно. Сан Саныч на личном опыте знал, как умеют люди домысливать: когда в свое время, много лет назад, он был женат, медсестры обсуждали его развод еще до того, как таковой действительно состоялся; до того, собственно, как сам Сан Саныч задумался о его неизбежности. Что интересно, и является пищей для размышлений, это факт того, что медсестры оказались правы, и Сан Саныч действительно расстался с женой. Может, дошедший до него невзначай шепоток подал ему идею, заставил понять, что ведь, и впрямь, брак не приносит ему – и жене – счастья. Он представил, как победоносно, должно быть, звучало «что я вам говорила, девочки» в устах какой-либо из всезнающих дам…

– Да, да, Лену я помню, – ответил Сан Саныч рассеянно. – Надеюсь, у нее все в порядке, – и он пожалел, что современный гардероб не предполагает шляпы, которую вот сейчас бы поднять с выражением холодной приветливости, давая собеседнику понять, что разговор завершен.

– Все в порядке, доктор! – обрадованно закивал отец Сапожников и бросился рассказывать Сан Санычу о том, что Ленуся совершенно здорова и заканчивает профессионально-техническое училище (он так и сказал, подробно, расшифровав общеизвестную аббревиатуру, видимо, полагая, что таким образом придаст, в общем, не самому престижному учебному заведению особую значимость). Сан Саныч стоял с кислым видом, подбадривая себя недавно услышанным анекдотом, который рассказал ему коллега, бездарный хирург, но хохмач и добряк: «Как дела? – Вы действительно хотите знать? Тогда начну с анализов…»

Послышался свисток приближающегося поезда.

– Пойду, всего доброго, – сказал Сан Саныч и зашагал по перрону своим широким цаплеобразным шагом, но неутомимый Сапожников засеменил вдогонку, продолжая рассказывать Сан Санычу, как воодушевилась Ленуся своим больничным опытом, и вот хочет тоже быть медиком, почему и пошла в профессионально-техническое училище, учиться на лаборанта.