Прошло несколько дней. Таня гладила рубашки мужа в своей комнате. Неожиданно раздался плач дочери Тамары. Она прислушалась. – Меня Саша по пальчику ударил! – ревела Алина. – Иди, скажи тёте, она в своей комнате. Иди, – направила внучку свекровь к Тане. До сих пор Алина, так звали племянницу Антона, была единственным ребёнком в этом доме. И теперь ревновала Сашу и Лизу к старикам. Особенно цеплялась к Саше. То ущипнёт, то толкнёт, то укусит, пройти мимо, не зацепив двоюродного брата, было выше её сил. А когда Саша давал сдачи, бежала жаловаться. Свекровь отправляла внучку к Тане, рассчитывая, что та сама накажет сына. И Таня в угоду свекрови, наказывала Сашу, хотя понимала, что его реакция вполне оправдана.

Дверь в комнату отворилась и на пороге появилась зарёванная Алина. Как некую драгоценность она держала перед собой указательный палец правой руки. – Тётя, меня Саша палкой по пальчику ударил. Таня осмотрела палец: ни синяка, ни царапины. – Алина, ты сама задеваешь Сашу первой. Он тебя не трогает, не трогай и ты его. – Пальчик болит, он меня ударил, – продолжала ныть Алина. – Хватит! Я не стану снова наказывать Сашу, потому что ты сама виновата. – А-а-а, – изо всех сил заревела племянница мужа, стараясь добиться желаемого. Таня рассердилась. – Уходи, не зли меня, невоспитанная девчонка, – не сдержалась она. В тот же миг, будто стоял под дверью, появился свёкор. Лицо его исказила гримаса ненависти и злобы. – Она будет меня учить, как воспитывать детей! Посмотри-ка на неё, – медленно цедил он слова и шёл прямо на неё. Таня оцепенела. Злые глаза свёкра, сузившиеся в щёлочки, впивались в неё, будто хотели просверлить. Она понимала, что он сейчас её ударит, но не могла пошевелиться, ноги, будто приросли к полу.

– Отец, остановитесь! – вбежала в комнату Тамара и попыталась удержать его, но тот оттолкнул дочь, и продолжал надвигаться на Таню. – Благодать тут нашла! Спит она здесь днём! Это было правдой. Стояла сильная жара. К тому времени, когда Таня укладывала детей спать, вся работа в доме была сделана, и все не работающие члены семьи устраивали себе сиесту. Работа во дворе, начиналась тогда, когда становилось прохладней, и она не видела ничего предосудительного в том, что позволяла себе вздремнуть, как и все.

Услышав шум, в комнату влетел Антон. Мигом, оценив обстановку, он закрыл Таню собой, а подоспевшая к этому времени свекровь с дочерью потащили разгневанного мужчину из комнаты. Когда за ними захлопнулась дверь, Антон повернулся к жене: – Что ты ему сказала? – Ему лично, ничего, – дрожащим голосом ответила Таня. В тот же миг дверь их комнаты снова приоткрылась и в щель просунулась голова свекрови. – Широколицые, все наглые, – с ненавистью глядя на сноху, крикнула она, и с силой хлопнула дверью. Таня заплакала. – Ладно, не плачь, перестань, – Антон, сжалившись, прижал её к груди. Это немного успокоило.

Таня, была будто с другой планеты. Чувство ненависти было ей совершенно чуждо. Откровенная агрессия свёкра вызвала не ненависть, а чувство глубокой обиды. Она не понимала, за что её так ненавидят родственники мужа. Ведь она старалась понравиться. Хваталась за любую работу, пытаясь угодить. Ей и в голову не приходило, что вину за то, что Антон не получил высшего образования, целиком и полностью возложили на неё, что считали её недостойной их сына. Только теперь в полной мере она осознала, как её здесь ненавидят, и какую оплошность совершила, поверив на слово мужу и приехав сюда. И что теперь делать? Возвращаться было практически некуда. У мамы дом очень маленький и старый, а квартиру на птицефабрике получили другие люди вместо них. Оставалось только одно, дождаться, когда совхоз предоставит им своё жильё. Ей казалось, что как только они станут снова жить своей семьёй, всё изменится к лучшему.