- Никакого подвоха. Если хотите, покажите их юристам.

   - В отличие от вас, у меня нет юридического отдела.

   - Юристов в Москве больше, чем бродячих собак, а вам нужен всего один. Давайте тогда встретимся через неделю.

   - Нет уж, перспектива снова увидеть вас слишком ужасна, - я взяла с прикроватной тумбочки ручку и подписала документы. – Держите и проваливайте!

   - Скоро уйду, - архитектор убрал листы обратно в карман, - но сначала сделаю то, чего до боли хочу!

   Он рывком притянул меня к себе, одна рука на талии, другую запустил в волосы, прижал ладонь к затылку, не дав уклониться от поцелуя. Такого яростного, жесткого и обжигающего страстью, что из памяти сразу стерся тот, «постановочный», киношно-ванильный, на набережной, для фотографов. 

   Сейчас это был настоящий Макарский – беспардонный наглец, который делает, что хочет. Но самое ужасное, что я, хоть и понимаю, что должна оттолкнуть, сделать все, что угодно, лишь бы выбраться из его стальной хватки, на самом деле совершенно не хочу из нее выбираться! 

   Потому что у этого гада самые вкусные на свете губы. А его грудь, которая ходит ходуном от тяжелого дыхания, такая горячая, что жжется даже сквозь свитер! Безумно хочется почувствовать его кожу под ладонями. 
  
   Едва успеваю это пожелать, как он скидывает пиджак, отстраняется на секунду и срывает с себя свитер. Вместо того, чтобы протестовать, глажу его плечи. Ласкаю глазами торс. Так приятно! Мужской стон отвлекает. Поднимаю глаза, тону в полыхающем желанием фиалковом взгляде и сама тянусь к Максиму за поцелуем.

   Через мгновение меня роняют на кровать, что-то впивается в бок, громко стону. Он заглядывает в мои глаза, самодовольно ухмыляясь. Со смешком вынимаю из-под себя порванный пакет с роллами и показываю палочки, которые больно ткнули в поясницу. Макарский обиженно хмурится. А потом снова целует.

   Его руки везде, он по-хозяйски гладит и сжимает все, что желает, но возмущаться не хочется. Хочется наслаждаться этими прикосновениями, от которых по телу расходятся обжигающие волны. Внутри меня тоже все сильнее разгорается пламя, от которого тело изгибается с протяжным стоном. Максим убеждается, что теперь причина не китайские палочки, и довольно улыбается.

   А потом зазвонил телефон. Мой. Лежащий на тумбочке.
    
   Дурман развеялся. Голова прояснилась. 

   - Пусти, - прошептала, уперевшись ладонями в грудь Макарского.

   - Забудь о нем, - жарко выдохнул. – Все подождут.

   - Пусти, - повторила более настойчиво, уклонившись от поцелуя.

   - У тебя одна минута, - буркнул недовольно, сев в кровати.

   - Да, я слушаю, - дрожащей рукой прижала смартфон к уху.

   Неестественно бодрый голос сообщил, что мне предоставлены небывало выгодные условия по кредитной карте, да еще и с увеличением лимита. Усмехнулась. Говорили бы сразу, что готовы пойти на все, чтобы однажды госпожа Касаткина проснулась на дне долговой ямы. Так честнее будет.

   Нажала отбой.

   Талию тут же обвила сильная рука, к спине прижалась горячая грудь. Обжигающее дыхание разогнало мурашки по шее. 

   - Тебе пора. – Тихо сказала я.

   - Почему?  - Максим прижал меня к себе еще крепче. - Что такого тебе сказали?

   - Что надо срочно совершить одну операцию по кредитке, чтобы новый кредитный лимит стал доступен. – Честно призналась со смешком. 
 
   - Валерия, ты шутишь?

   - Нет.

   Молчание.

   - Уйди, пожалуйста. – Попросила тихо, но твердо. – И в следующий раз присылай юриста.

   - Хорошо, - рыкнул и в один прыжок соскочил с кровати. – Может, он будет более удачлив, и ему ты дашь!