– Худ меня побери!

– Что ты увидел?

– Выходит, в этой стоячей воде все-таки есть течение! Только вот не пойму: мы куда-то плывем или же это к нам что-то плывет… Корабли, Карса! Их много. Они тоже застряли здесь. Правильнее сказать, обломки кораблей… Да, они неподвижны. Во всяком случае, мне так кажется. Тут когда-то произошло сражение, и противники здорово лупили друг друга, используя магию.

Теперь и Карса увидел скопище покалеченных кораблей (правда, для этого ему пришлось до ломоты в шее повернуть голову вправо). Суда противников выглядели абсолютно по-разному. Примерно два десятка кораблей были невысокими, с гладкой поверхностью черных бортов. Дыры и пробоины обнажали истинный цвет древесины – то был красноватый кедр. Эти суда были погружены в воду почти по самую палубу, хотя кое-где илистые волны скрывали и ее тоже. На каждом имелось по одной мачте с обвислым, искромсанным квадратным парусом, также почти черным. Под ровным, безжизненным цветом неба ткань парусов отливала каким-то странным блеском… Корабли второй из воюющих сторон оказались высокими и трехмачтовыми. Борта и переборки не были выкрашены в черный цвет – все это изначально делалось из черного дерева, о чем свидетельствовали места пробоин. Карсу поразило, что ни один из этих кораблей не держался вровень с поверхностью воды; каждый кренился в ту или в другую сторону. Два или три судна почти лежали на воде.

– Надо бы обследовать эти кораблики, – вздохнул Ном. – Там могли остаться молотки, зубила и прочие инструменты. Возможно, даже оружие. Пожалуй, я бы добрался вон до того. Он меньше всех пострадал и пока еще держится на плаву.

– Так в чем дело? – ответил Карса. – Вперед!

Однако даруджиец мешкал, и в голосе его чувствовалась неуверенность.

– По правде говоря… опасаюсь, доплыву ли. У меня сейчас не ахти сколько сил, да и цепи мешают. Сам понимаешь.

– Тогда не плыви, – вздохнув, сказал Карса. – Я не вправе тебя заставлять, Торвальд Ном.

Даруджиец удивленно повернулся к нему.

– Тебе никак жаль меня, Карса Орлонг? Беспомощность сделала тебя сострадательным?

– Опять слишком много слов, низинник, – отмахнулся Карса. – Ждать сострадания от… – Он не договорил. В горле великана что-то булькнуло, а затем раздался сухой, колючий смешок.

Ном спрыгнул с плота. На какое-то время Карса потерял его из вида, а затем вновь увидел, уже в воде.

– Теперь я понимаю, почему эти корабли застряли!

Торвальд Ном не держался на плаву. Он стоял на дне, и глубина была ему по грудь.

– Надо же! Я вполне могу подтащить плот к тому кораблю. Карса, в этом дурацком море все-таки есть течение, и оно куда-то нас несет. Я вижу тут еще кое-что.

– Что именно?

Взявшись за цепи Карсы, как за канаты, Ном потащил плот к кораблю.

– Эти посудины погружались на дно во время битвы. Сражение продолжалось до последнего, чуть ли не врукопашную.

– Как ты это узнал?

– Очень просто. Дно усеяно трупами. Я буквально ступаю по ним. Мне даже кажется, что мертвецы хватают меня за руки. Поганое ощущение, должен тебе сказать.

– Подтащи меня ближе. Я хоть погляжу, кто с кем воевал.

– Не торопись, теблор. Мы уже почти добрались. И потом, не думаю, что размякшие в воде трупы многое нам расскажут. Нужно поискать на палубе… Чувствуешь, плот стукнулся о борт? Сейчас я вылезу наверх.

Карса слышал лишь сопение и кряхтение, даруджийские ругательства и лязг цепей. Наконец глухой стук возвестил, что его товарищ достиг палубы.

Потом все звуки стихли.

– Эй, Ном, что там наверху?

Даруджиец молчал.

Край плота за головой Карсы ударился о корабль и стал медленно двигаться вдоль борта. Воителя обдало прохладной водой. Он вздрогнул, но вода продолжала сочиться сквозь щели в досках.