Карса перестал ориентироваться во времени. Он не знал, ночь или день сейчас за стенами сарая. Иногда сверху доносился стук солдатских сапог. Воитель продолжал сражаться с древесиной, прислушиваясь к кашлю и стонам прикованных неподалеку низинников. Какие же преступления совершили эти жалкие дети, если соплеменники столь жестоко с ними обошлись? У теблоров самым суровым наказанием было изгнание из племени. Изгоняли тех, кто по злому умыслу или по неосторожности нанес ущерб селению и сородичам. Изгнанием каралось и умышленное убийство. Рано или поздно отверженный погибал. Старейшины объясняли это тем, что его дух не получал пищи и умирал голодной смертью. Пытки и длительное заточение в темницу не были присущи теблорам.

Может, и эти низинники заболели потому, что их дух изголодался? Обрывки старинных сказаний повествовали о том, что когда-то и у теблоров тоже были рабы. Во всяком случае, слово это сохранилось в наречиях всех племен, и Карса хорошо понимал его смысл. Раб лишался власти над своей жизнью; хозяин мог делать с ним что угодно. Так стоит ли удивляться, если дух раба начинает хиреть от голода?

Карса не позволит своему духу голодать. И Уригал непременно поможет ему, ведь бог охраняет молодого воителя.

Он спрятал наконечник стрелы за пояс и, упираясь спиной в стену канавы, поставил ноги по обе стороны от прута. Глотнув воздуха, принялся медленно разводить ноги. Цепи натянулись. Прут чуть-чуть шевельнулся и снова застрял. Юноша замер, опасаясь, как бы наверху не услышали подозрительный скрип. Но наверху было пусто, а соседи вряд ли догадывались, чем он занят.

Кандалы впились ему в лодыжки. Из-под железа сочилась кровь. Передохнув, Карса продолжал… Он предпринял с десяток таких попыток, прежде чем ему удалось вытащить прут на ширину трех пальцев. Однако расплющенный конец застрял в более плотных волокнах древесины и отказывался двигаться дальше. Карса изодрал все штаны. Кандалы стали красными. Будущий предводитель теблорских племен в изнеможении привалился к стене.

Над головой застучали сапоги. Заскрипела поднимаемая дверь. Освещая себе путь фонарем, вниз спускался стражник. Тот самый, с татуировкой на лбу.

– Эй, урид! – крикнул он. – Ты еще дышишь?

– А ты подойди ближе, – негромко предложил ему Карса. – Подойди, тогда и увидишь.

Низинник засмеялся:

– Значит, хозяин Сильгар сказал правду. Ты необычайно живуч, и нам не сразу удастся сломить твой дух. – Стражник остановился на середине лестницы. – Через пару дней сюда вернутся твои сунидские сородичи.

– Избравшие жизнь рабов мне не сородичи.

– А мне говорили, что ваши, когда остаются совсем одни и не видят выхода, кончают с собой. Раз ты еще жив, значит все же надеешься на встречу с ними.

– Ты считаешь меня рабом только потому, что я закован в цепи? Но даже такого меня ты боишься. Ха! Что взять с ребенка?

– С ребенка? Ну да, теблоры привыкли считать нас детьми. Только не странно ли, что сейчас твоя жизнь находится в руках детей? Подожди, Карса Орлонг. Цепи – это только начало. Мы все равно тебя сломаем. Попадись ты нашим охотникам за головами, уж они по пути сюда успели бы выбить из тебя всю теблорскую гордость, ты бы и думать забыл о неповиновении. Но пока что суниды будут смотреть на тебя как на бога. Еще бы! Скольких наших ты сегодня убил ни за что.

– Как тебя зовут? – спросил Карса.

– А зачем тебе это знать?

– Меня испугали твои слова, – усмехнулся пленник.

– Сомневаюсь. – Стражник произнес это с заметным напряжением в голосе.

Усмешка Карсы превратилась в довольную улыбку.

– Так ты назовешь мне свое имя?