– У теблоров много врагов, – пожал плечами Карса. – Нам не привыкать.

– У теблоров? Так вот как вы себя называете! – Его собеседник привалился к стене и негромко засмеялся.

– Что смешного я сказал? – насторожился воитель.

Сосед не успел ответить. Хлопнула входная дверь, и в коридоре появился взвод солдат. Трое держали в руках мечи. За ними шли еще четверо с тяжелыми заряженными арбалетами.

– Осторожнее, ребята! – крикнул один солдат, увидев Карсу. – Наш великан проснулся и встал на ножки. Эй, фенн, ты меня слышишь? Отойди от двери. Предупреждаю: чтобы никаких глупостей. Нам плевать, доберешься ты до рудников или сдохнешь здесь. Узников там хватает, и плакать по тебе никто не будет. Понял?

Карса оскалил зубы, но промолчал.

– А ты, в углу, тоже давай поднимайся. Пора на солнышко.

Узник неторопливо встал. Худощавый, темнокожий, с пронзительно-голубыми глазами.

– Я требую надлежащего расследования. Имперский закон дает мне на это право.

Малазанец громко расхохотался.

– И не надоело еще невиновного из себя корчить? Тебя опознали, и нам теперь точно известно, что ты за птица. И твой кружок «любителей мудрости» – вовсе не сборище безобидных чудаков, а самое настоящее тайное общество. И знаешь, кто вас выдал? Один из ваших же собратьев. Молчишь? Так-то оно лучше. Твоей болтовни мы уже вдоволь наслушались. Давай, выходи. Упертый и Лужица, держите этого фенна под прицелом. Мне что-то очень не нравится его улыбка. Особенно сейчас.

– Ну чего ты смущаешь нашего богатыря? – засмеялся другой малазанец. – Он ведь еще не знает, как ему личико разукрасили. Просто картинка. Наколка хорошо потрудился. Пожалуй, это лучшая его работа.

– А много ли татуированных беглых узников ты вообще видел, Упертый?

– Всего лишь одного. Вот его.

Они разрисовали ему лицо! Теперь понятно, откуда взялся странный зуд на лбу и щеках. Карса провел пальцами по свежим шрамам, но это не помогло. Дорого бы он сейчас дал, чтобы посмотреть в лохань с водой.

– Теперь твое лицо состоит как будто из черепков, – сказал Карсе сокамерник, проходя мимо него. – Сплошные обломки.

Двое малазанцев увели голубоглазого узника. Остальные, беспокойно косясь на Карсу, ожидали, когда их товарищи вернутся. У арбалетчика, который привалился к стене, на лбу было несколько беловатых пятен, напоминающих лужицы. Видно, из-за них он и заработал свое прозвище.

– А я думаю, Наколка перестарался, – лениво шевеля губами, произнес Лужица. – Надо было сделать поменьше. Этот фенн и без картинки выглядел жутковато, а теперь и вовсе страхолюдина.

– Эх ты, новобранец с трясущимися поджилками! – усмехнулся его словам другой арбалетчик. – Небось помотаешься по семиградским пустошам, еще и не такое увидишь. Сколько их перло на нас с устрашающими рожами! Баргасты, семаки, хундрилы. Неслись нам навстречу, истошно вопили. А малазанский легион молча делал свое дело, надолго отбивая у них охоту высовываться из пустынь.

– Так почему же теперь мы сами не кажем носа из города?

– Да потому, что наместнику страшно. Он, видите ли, спать не может, если под окнами половина гарнизона не толчется. Офицеры из благородных – они все такие.

– Скоро нам пришлют подкрепление. Тогда, наверное, картина изменится, – предположил Лужица. – Ведь для Ашокского полка эти места родные.

– Вот и плохо, что родные. Если вспыхнет бунт, кто поручится, что они не переметнутся на сторону мятежников? А тут еще эти «красные клинки». Не могут по улице проехать, чтобы кого-нибудь не потоптать.

Оба солдата, которые увели голубоглазого узника, вернулись.

– Ну, фенн, теперь твой черед. Не доставляй нам хлопот, тогда и самому будет легче… Иди… Медленно… Держись на шаг впереди. Поверь мне, рудники – еще не самое плохое место. Все понял? А теперь иди.